к нему и в дальнейшем не возвращался к работе над рукописью. Основной причиной был, по-видимому, обострившийся интерес автора к историческому материалу: создавалась “История Пугачева”, делались первые наброски романа о пугачевщине. В творчестве Пушкина незавершенный роман стал одновременно и вехой на пути от “Повестей Белкина” (1830) к современному социально-психологическому роману, и серьезным шагом к роману историческому — “Капитанской дочке”.
В “Дубровском”, как ранее в “Повестях Белкина”, Пушкин ориентировался на свое представление о прозе, которая, по его мнению, должна удовлетворять требованиям “краткости”, “точности” и “нагой простоты”. Основной повествовательный принцип, реализованный в романе, — чередование сжатых, концентрированных авторских характеристик персонажей с изображением конкретных сцен с их участием. О людях и событиях, быте и нравах поместного дворянства рассказано сдержанно и предельно лаконично. Каждая авторская характеристика — образец афористически точной аналитической прозы. Раскрывая важнейшие социальные и нравственно-психологические качества участников событий, повествователь старается быть максимально объективным, хотя порой не может удержаться от прямых оценок и иронических замечаний.
Роман вызывает множество ассоциаций с произведениями западноевропейских и русских писателей XVIII — первой трети XIX в. Однако творческий импульс Пушкину дали не литературные истории о “благородных разбойниках”, поток которых не иссякал после появления драмы Ф. Шиллера “Разбойники” (1781), не “обличительные” пьесы о продажных служителях российского правосудия (их образы созданы, в частности, В.В. Капнистом в знаменитой комедии “Ябеда”, поставленной в 1798 г.). Писателя вдохновила рассказанная московским другом П.В. Нащокиным житейская история небогатого белорусского дворянина Островского. Помещик, у которого незаконно отняли имение, сделался разбойником и в конце концов попал в острог. Этот рассказ, сопряженный с другими известными Пушкину историческими и современными фактами судебного произвола, стал жизненной основой “Дубровского”. Писатель-реалист добивался максимальной достоверности, даже “документальности” романа. Об этом свидетельствует, например, такой эпизод: по Пушкина Нащокин раздобыл текст судебного решения по делу одного из помещиков, который в результате тяжбы, завершившейся в октябре 1832 г., потерял свое имение. Поддинный документ практически без изменений вошел в текст второй главы, только реальные имена истца и ответчика заменены именами героев вымышленных — Троекурова и Дубровского.
Итак, Чичикову город вполне понравился: он нашел, что "город никак не уступал другим губернским городам". В чем же его привлекательность? ответ на этот вопрос дает автор, иронизируя сначала по поводу внешнего облика города: желтая краска на каменных домах (государственные учреждения и жилища сильных мира сего) , как ей и положено, очень ярка, серая на деревянных (обиталища тех, кто менее одарен судьбой) скромна. Затем он подчеркивает, что на домах "вечный мезонин", очень красивый, "по мнению губернских архитекторов". Особенную иронию вызывает сообщение в газете об аллее "широковетвистых дерев, дающих прохладу в знойный летний день". Здесь особенно отчетливо видно чувство юмора автора, который высмеивает высокопарные речи, на деле не представляющие ничего существенного. Также он смеется и над обывателями города, сонными, словно мухи, которых не может пробудить ото сна, заинтересовать даже приезд нового экипажа, что обычно в маленьких городах вызывает едва ли не переполох. А здесь же двое мужиков лишь обсуждают колесо рессорной брички Чичикова. Чиновники города - вполне благопристойные люди. Все они живут в мире, покое и согласии. Полицмейстер для жителей - благодетель и отец родной, как и градоначальник. Все они между собой живут в ладу, отношения между ними очень теплые, можно даже сказать, семейные. Чичикову все это очень нравится, особенно то, что они не являются недоступными и вполне поддаются на лесть. А потому он очень комфортно устраивается в их мире. Он показывает себя весьма светским человеком, умея сказать, что надо, пошутить там, где требуется, в общем, предстает "преприятнейшим человеком". Автор же придерживается иной точки зрения и, благодаря его тонкому юмору и иронии, мы видим осмеяние бюрократизма, казнокрадства и канцелярской волокиты. Уделяет внимание Гоголь и трактиру, в котором останавливается Чичиков. Дается подробное описание общей залы с картинами, на одной из которых изображена нимфа "с такими огромными грудями, каких читатель, верно, никогда не видывал". А чего стоит меню трактира, говорящее само за себя: "щи со слоеным пирожком, сберегаемым для проезжающих в течение нескольких неделей, мозги с горошком, сосиски с капустой, пулярка жареная, огурец соленый и вечный слоеный сладкий пирожок, всегда готовый к услугам... " Так?
Иван Иваныч – герой произведения «Старый гений» Н. С. Лескова, человек с «чином из четырнадцати овчин старушке-помещице вернуть дом. Иван Иваныч появляется в третьей главе рассказа. После долгих и тщетных попыток вернуть свои деньги за заложенный дом, старушка познакомилась с этим загадочным персонажем, который ни чин свой не назвал, ни настоящего имени. Он представился Иван Иванычем и пообещал ей решить проблему с долгом всего за пятьсот рублей. Рассказчик не раз спрашивал старушку, как она может доверять первому встречному незнакомцу, но она отчего-то ему поверила и не ошиблась.Ранее некий юный франт, сын ее давней знакомой, попал в неприятную ситуацию с карточным долгом. Она по доброте душевной и наивности заложила свой единственный дом, чтобы молодому человеку, а он оказался непорядочным. Теперь, когда поджимали сроки и ее дом должны были продать со дня на день, она приехала в Петербург, чтобы свое состояние. Никто не соглашался ей, так как франт состоял в каком-то знатном родстве. Один только Иван Иваныч вызвался и придумал простой, но гениальный план. Он нанял какого-то «серба сражателя», налил ему немного водки для храбрости, и они все вместе отправились искать злополучного должника, который как раз собирался незаметно уехать из города. На вокзале «серб сражатель» вступил в намеренный конфликт с франтом, чем привлек внимание полиции. Так, ему и вручили на подпись чек с пятнадцатью тысячами. Старушка была очень благодарна Иван Иванычу и почитала его гением.
к нему и в дальнейшем не возвращался к работе над рукописью. Основной причиной был, по-видимому, обострившийся интерес автора к историческому материалу: создавалась “История Пугачева”, делались первые наброски романа о пугачевщине. В творчестве Пушкина незавершенный роман стал одновременно и вехой на пути от “Повестей Белкина” (1830) к современному социально-психологическому роману, и серьезным шагом к роману историческому — “Капитанской дочке”.
В “Дубровском”, как ранее в “Повестях Белкина”, Пушкин ориентировался на свое представление о прозе, которая, по его мнению, должна удовлетворять требованиям “краткости”, “точности” и “нагой простоты”. Основной повествовательный принцип, реализованный в романе, — чередование сжатых, концентрированных авторских характеристик персонажей с изображением конкретных сцен с их участием. О людях и событиях, быте и нравах поместного дворянства рассказано сдержанно и предельно лаконично. Каждая авторская характеристика — образец афористически точной аналитической прозы. Раскрывая важнейшие социальные и нравственно-психологические качества участников событий, повествователь старается быть максимально объективным, хотя порой не может удержаться от прямых оценок и иронических замечаний.
Роман вызывает множество ассоциаций с произведениями западноевропейских и русских писателей XVIII — первой трети XIX в. Однако творческий импульс Пушкину дали не литературные истории о “благородных разбойниках”, поток которых не иссякал после появления драмы Ф. Шиллера “Разбойники” (1781), не “обличительные” пьесы о продажных служителях российского правосудия (их образы созданы, в частности, В.В. Капнистом в знаменитой комедии “Ябеда”, поставленной в 1798 г.). Писателя вдохновила рассказанная московским другом П.В. Нащокиным житейская история небогатого белорусского дворянина Островского. Помещик, у которого незаконно отняли имение, сделался разбойником и в конце концов попал в острог. Этот рассказ, сопряженный с другими известными Пушкину историческими и современными фактами судебного произвола, стал жизненной основой “Дубровского”. Писатель-реалист добивался максимальной достоверности, даже “документальности” романа. Об этом свидетельствует, например, такой эпизод: по Пушкина Нащокин раздобыл текст судебного решения по делу одного из помещиков, который в результате тяжбы, завершившейся в октябре 1832 г., потерял свое имение. Поддинный документ практически без изменений вошел в текст второй главы, только реальные имена истца и ответчика заменены именами героев вымышленных — Троекурова и Дубровского.