Оторопевшего янки берет в плен рыцарь, которого наш герой вначале принимает за сумасшедшего, а замок Артура Камелот за сумасшедший дом. Глава пажей Кларенс, смешливый хорошенький мальчик в ярко красных штанах, похожих на раздвоенную морковку, мимоходом сообщает ему, что сейчас 19 июня 528 г. В смятении янки припоминают, что в этом случае через два дня должно состояться полное затмение, а его в том году, из которого он прибыл, быть не должно.
Янки приводят в огромный зал с дубовым столом величиной в цирковую арену, вокруг которого в ярких диковинных одеждах сидит множество мужчин, пьющих из цельных бычьих рогов и закусывающих мясом прямо с бычьих же костей, которых дожидается свора псов, то и дело бросающихся в драку из-за добычи — к общему восторгу присутствующих. Ослепительно ярко одетые женщины располагаются на галерее — напротив музыкантов.
В промежутках между собачьими драками рыцари, очень дружелюбные и внимательные друг к другу, занимаются тем, что чудовищно врут о своих воинских подвигах и столь же простодушно выслушивают чужое вранье. Очевидно, врагов своих они истребляют не из злобы и не из корыстных помыслов, а исключительно из любви к славе.
Пленивший нашего янки сэр Кэй приговаривает его к смерти, однако всех смущает его странный, скорее всего, заколдованный костюм, но знаменитый придворный чародей, старец Мерлин, советует его раздеть — и нагота героя снова смущает лишь его одного. Янки выдает себя за еще более могущественного чародея и, уже возведенный на костер, велит солнцу погаснуть, а потом, воспользовавшись общим ужасом, возвращает солнце в обмен на сан бессменного министра, облеченного всей полнотой исполнительной власти.
Быстро выясняется, что шелковые и бархатные наряды очень непрактичны, а истинного комфорта лишены даже министры — вместе с мылом, свечами, зеркалами, телефоном, газом… С изящным искусством тоже обстоит неважно — ни одной цветной рекламы страховой компании на стене. Зато слава! И бешеная зависть старикашки Мерлина, распространяющего слухи о чародейском бессилии своего конкурента. С Кларенса и нескольких оружейников янки изготавливает порядочную порцию пороха и громоотвод, а затем в ближайшую грозу уничтожает «небесным огнем» башню Мерлина: «волшебство науки» оказывается сильнее устаревших чар.
Престиж янки поднимается еще выше, и все же неизмеримо более могущественной остается власть церкви, и вообще, нация не умеет по-настоящему ценить никакие доблести, если они не подкреплены павлиньей родословной. В конце концов янки получает от народа единственный в стране титул «Хозяин» , что не мешает графам и герцогам смотреть на него свысока. Правда, сэр Саграмор Желанный удостоивает его вызова на поединок из-за случайного недоразумения.
Каждый год наша страна отмечает очередную мирную весну, но время, фронтовые раны и болезни неумолимы. Из каждых 100 победителей в живых осталось сегодня лишь двое. И эта печальная статистика заставляет нас, всех тех, кто родился после победы, с особым почетом, заботой и вниманием относиться к каждому ветерану Великой Отечественной войны. Каждый год в эти дни объявляется минута молчания, трижды звучат залпы военного салюта, и все мы в эту минуту думаем о своем, а по сути — об одном и том же: мысленно вспоминаем своих дедов и прадедов, которые на полях сражений отдали жизни ради победы, ради нашей жизни и нашего будущего.
Память о предках — не только исторических, но и непосредственных представителях наших семей — составляет главное богатство нашей души. Ведь для того, чтобы мы сейчас жили и были такими, какие мы есть, многие поколения людей создавали наше общество, делали жизнь такой, какой увидели ее мы. Да и в нас самих — прямое продолжение нравственных, культурных, исторических ценностей дедов и прадедов. Память об ушедших священна: «Под каждой могильной плитой — мировая история», — как говорил Г. Гейне. Героизм воинов Второй мировой войны... Мы не может знать всех поименно, но разве в имени дело? То, что свершили эти люди, не нуждается в комментариях.
Даже не зная имен, мы вспоминаем о них добрым словом, и не случайно самое большое количество цветов — свидетельство памяти народной и преклонения — именно у Могилы Неизвестного солдата. И горит Вечный огонь, подтверждая: «Имя твое — неизвестно, подвиг твой — бессмертен!» Все они воевали не за собственное благополучие, воевали за свободу Родины, боролись за независимость народа. Потому и бессмертны они. Ведь человек жив до тех пор, пока о нем помнят.
2) Правда Сони - смирение с жестокостью и несправедливостью этого мира, самоотречение во имя счастья, благополучия других. Раскольникову чуждо такое мироощущение, поэтому он находит Соню странной, юродивой... У Родиона Романовича своя правда - протест. Федор Михайлович Достоевский через Соню показывает свою позицию в этом мире: смирение и послушание. В конце романа Раскольников читает Евангелие... а раньше не хотел. Он чувствует, что был неправ, искренне раскаивается на каторге. это и есть доказательство того, что Достоевский на стороне Сони: если бы автор считал, что прав Раскольников, автор не писал бы о его раскаянии. верно поступившие не раскаиваются...
Янки приводят в огромный зал с дубовым столом величиной в цирковую арену, вокруг которого в ярких диковинных одеждах сидит множество мужчин, пьющих из цельных бычьих рогов и закусывающих мясом прямо с бычьих же костей, которых дожидается свора псов, то и дело бросающихся в драку из-за добычи — к общему восторгу присутствующих. Ослепительно ярко одетые женщины располагаются на галерее — напротив музыкантов.
В промежутках между собачьими драками рыцари, очень дружелюбные и внимательные друг к другу, занимаются тем, что чудовищно врут о своих воинских подвигах и столь же простодушно выслушивают чужое вранье. Очевидно, врагов своих они истребляют не из злобы и не из корыстных помыслов, а исключительно из любви к славе.
Пленивший нашего янки сэр Кэй приговаривает его к смерти, однако всех смущает его странный, скорее всего, заколдованный костюм, но знаменитый придворный чародей, старец Мерлин, советует его раздеть — и нагота героя снова смущает лишь его одного. Янки выдает себя за еще более могущественного чародея и, уже возведенный на костер, велит солнцу погаснуть, а потом, воспользовавшись общим ужасом, возвращает солнце в обмен на сан бессменного министра, облеченного всей полнотой исполнительной власти.
Быстро выясняется, что шелковые и бархатные наряды очень непрактичны, а истинного комфорта лишены даже министры — вместе с мылом, свечами, зеркалами, телефоном, газом… С изящным искусством тоже обстоит неважно — ни одной цветной рекламы страховой компании на стене. Зато слава! И бешеная зависть старикашки Мерлина, распространяющего слухи о чародейском бессилии своего конкурента. С Кларенса и нескольких оружейников янки изготавливает порядочную порцию пороха и громоотвод, а затем в ближайшую грозу уничтожает «небесным огнем» башню Мерлина: «волшебство науки» оказывается сильнее устаревших чар.
Престиж янки поднимается еще выше, и все же неизмеримо более могущественной остается власть церкви, и вообще, нация не умеет по-настоящему ценить никакие доблести, если они не подкреплены павлиньей родословной. В конце концов янки получает от народа единственный в стране титул «Хозяин» , что не мешает графам и герцогам смотреть на него свысока. Правда, сэр Саграмор Желанный удостоивает его вызова на поединок из-за случайного недоразумения.