В повести-сказке Александра Грина “Алые паруса” отчетливо просматривается резкое разделение людей на два мира. Это мир мечтательницы Ассоль и мир обывателей, ее окружающих. Ассоль рано потеряла мать, а отец ее начал зарабатывать на жизнь изготовлением и продажей игрушек. Мир игрушек, в котором жила Ассоль, естественно, формировал ее характер. А в жизни ей пришлось столкнуться со сплетнями и злом. Вполне закономерно, что реальный мир испугал ее. Убегая от него, пытаясь сохранить в своем сердце чувство прекрасного, она поверила в красивую сказку об алых парусах, рассказанную ей добрым человеком. Этот добрый, но несчастный человек, несомненно, желал ей добра, а обернулась его сказка страданиями для нее. И все же именно сказка ей не опуститься в болото обывательской жизни.
Там, в этом болоте, жили люди, которым недоступна была мечта. Они готовы были издеваться над любым человеком, жившим, думавшим, чувствовавшим не так, как жили, думали и чувствовали они. Поэтому Ассоль, с ее прекрасным внутренним миром, с ее волшебной мечтой, они считали деревенской дурочкой. Мне кажется, эти люди были глубоко несчастны. Они ограниченно мыслили, чувствовали, сами желания их были ограниченными, но подсознательно они страдали от мысли, что им чего-то недостает.
Это “что-то” не было пищей, кровом, хотя у многих даже это было не таким, как им бы хотелось, нет, это было духовной потребностью человека хоть изредка видеть прекрасное, соприкасаться с прекрасным. Мне кажется, что эту потребность в человеке нельзя вытравить ничем.
И не преступление их, а несчастье в том, что они настолько огрубели душой, что не научились видеть прекрасное в мыслях, в чувствах. Они видели только грязный мир, жили в этой реальности. Ассоль же жила в другом, выдуманном мире, непонятном и потому не принимаемом обывателем. Столкнулись мечта и действительность. Это противоречие и сгубило Ассоль.
Это очень жизненный факт, наверное пережитый самим писателем. Очень часто люди, не понимающие другого человека, может, даже великого и прекрасного, считают его дураком. Так им легче.
Ассоль очень повезло в том отношении, что ее нашел Грей. Тоже мечтатель по натуре, он все же не думал о чем-то неосуществимом. Его мечтания в богатой семье поддерживали. Ему было легче, чем Ассоль, несравненно легче, но все же он понял ее, понял ее неосуществимую мечту, от которой она не могла отказаться, понял тогда, когда даже родной отец не понимал свою дочь. А ведь ее отец был человек большой души, но и его засасывал и калечил омут обывательской жизни.
Повесть “Алые паруса” прекрасна своим оптимизмом, верой в мечту, победой мечты над обывательским миром. Прекрасна тем, что внушает надежду на существование в мире людей услышать и понять друг друга. Ассоль, привыкшая только к насмешкам, все же вырвалась из этого страшного мира и уплыла к кораблю, доказав всем, что любая мечта может осуществиться, если очень верить в нее, не предать ее, не усомниться в ней. И может, кто-то от этого стал лучше, выше, чище душою, кого в этой повести отнесли к общему “болоту” и кто выйдет из него для новой повести о мечте.
Поетичну творчість Калинця, за пропозицією самого автора, прийнято хронологічно поділяти на дві головні частини: дев'ять книжок, написаних перед ув'язненням у 1972 р. (з них офіційно в УРСР опубліковано було лише першу — «Вогонь Купала», 1966, решта функціонувала у самвидавному обігу) і вісім — написаних під час ув'язнення та на виселенні (до 1991 р. функціонували тільки у Самвидаві). Згідно з цим поділом і було підготовлено та випущено два томи поезій Калинця — «Пробуджена муза» (Варшава, 1991) та «Невольнича муза» (Балтимор — Торонто, 1991). 1991 року збірку вибраних поезій «Тринадцять алогій» видано було також в Україні і у Росії.
Ілюстрації до збірки поезій Ігоря Калинця «Відчинення вертепу», які були видрукувані в Лондоні під назвою «Поезії з України» створив у 1969 Богдан Сорока.[1] Це спонукало КДБ порушити кримінальну справу проти художника, десятиліття його твори забороняли виставляти і згадувати його ім'я у пресі. Інші збірки поета: «Підсумовуючи мовчання» (1971), «Коронування опудала» (1972), «Слово триваюче» (1997), «Терновий колір любові» (1998).
Один із найтонших дослідників поезії Калинця Данило Гузар-Струк у передмові до «Невольничої музи» виокремлює «три головні течії» в його поезії: «оспівування культури, любовне прагнення та суспільний протест». Висока культура поетичного мислення й мовлення, любов до текстових стилізацій, надзвичайна формальна винахідливість притаманні Калинцю упродовж усього його творчого розвитку, а такі риси як ерудиція, іронічність, шляхетність у поводженні зі словообразом роблять цю поезію без перебільшення видатним явищем.
Образ Тараса Бульбы может быть истолкован и аллегорически: старый Тарас — это воплощение старинных идеалов сечевого рыцарства, Андрий — воплощение взглядов неустойчивой части казачества, склонной к компромиссам и прямому предательству, а Остап — воплощение молодой запорожской силы, зреющей в украинском народе.
В “Тарасе Бульбе” нашел выражение идеал писателя. В ней Гоголь, по словам Белинского, исчерпал всю жизнь исторической Малороссии и в дивном, художественном “создании навсегда запечатлел ее духовный образ”. Характеристика точная, но и удивительная: ведь в повести не запечатлены реальные лица и события. Подлинное чудо искусства: читателя не покидает ощущение, что был на свете исторический прототип Тараса Бульбы или он сам.
В этом дорогом для Гоголя произведении художественный историзм и художественный психологизм составили эстетическое единство. В образе Тараса Бульбы главенствующая психологическая черта — его беззаветный патриотизм.