Базаров в произведении предстает перед нами как человек со своими идеалами. Сугубый материалист, который проверяет все и всех только на деле. Медик, который предпочитает точные науки, желает, чтобы в жизни тоже было все точно, без малейшего отклонения от правил.
Базаров всегда говорил, что именно труд сделал его человеком, по натуре он был жаворонком, каждый день, вставая очень рано, шел собирать травы, так как простые прогулки не признавал.
Во всех действиях должен быть смысл.
Считал себя сильной личностью, так как в его жизнь и во всех его действиях присутствовала цель, которой он, несомненно, добивался.
Именно эти качества и отличали его от других героев романа. Евгений был не такой как эти новые, ветряные люди, те, кто жил одним днем, не зная, что их ожидает завтра. Именно эти две стороны пытался показать нам автор, две противоборствующие, никогда не находящие согласия стороны.
Базаров всегда грубо высказывался о людях, никогда не боялся говорить правду в глаза.
Поэтому во многих сценах это могло переходить в спор, но герой, всегда оставался прав, по крайней мере, он сам так думал.
Любовь Базарова.
Это герой времени, который очень нужен такому обществу . Со своими лидерскими качествами он мог поднять на революцию. Он пытается «разбудить» спящее общество, пытается заставить взглянуть на себя со стороны, и может, что начать изменять.
Такой сильный человек снаружи оказался слаб духовно.
Он был поражен любовью. Но все равно он оставался нигилистом до конца, даже когда встал вопрос о выборе любви и его идеалов, его дальнейшего пути. Выбор был очевиден…переломный период- любовь сломала его,пытаясь бороться с чувствами, он не отступает от начатого, и пытается стоять на своем.
Странный и не совсем положительный образ для читателя все равно привлекает своим не заурядным характером, вызывает бурю эмоций. Все лидерские черты присущие в герое наверняка желает видеть в себе каждый.
Снова поданы два экипажа к крыльцу петровского дома: один — карета, в которую садятся Мими, Катенька, Любочка, горничная и сам приказчик Яков, на козлах; другой — бричка, в которой едем мы с Володей и недавно взятый с оброка лакей Василий.
Папа, который несколько дней после нас должен тоже приехать в Москву, без шапки стоит на крыльце и крестит окно кареты и бричку.
«Ну, Христос с вами! трогай!» Яков и кучера (мы едем на своих) снимают шапки и крестятся. «Но, но! с богом!» Кузов кареты и бричка начинают подпрыгивать по неровной дороге, и березы большой аллеи одна за другой бегут мимо нас. Мне нисколько не грустно: умственный взор мой обращен не на то, что я оставляю, а на то, что ожидает меня. По мере удаления от предметов, связанных с тяжелыми воспоминаниями, наполнявшими до сей поры мое воображение, воспоминания эти теряют свою силу и быстро заменяются отрадным чувством сознания жизни, полной силы, свежести и надежды.
Редко провел я несколько дней — не скажу весело: мне еще как-то совестно было предаваться веселью,— но так приятно, хорошо, как четыре дня нашего путешествия. У меня перед глазами не было ни затворенной двери комнаты матушки, мимо которой я не мог проходить без содрогания, ни закрытого рояля, к которому не только не подходили, но на который и смотрели с какою-то боязнью, ни траурных одежд (на всех нас были простые дорожные