Широкий двор был весь покрыт сияющим, белым мягким снегом. Синели в нем глубокие человечьи и частые собачьи следы. Воздух, морозный и тонкий, защипал в носу, иголочками уколол щеки. Каретник, сараи и скотные дворы стояли приземистые, покрытые белыми шапками, будто вросли в снег. Как стеклянные, бежали следы полозьев от дома через весь двор. Никита сбежал с крыльца по хрустящим ступенькам. Внизу стояла новенькая сосновая скамейка с мочальной витой веревкой. Никита осмотрел — сделана прочно, попробовал — скользит хорошо, взвалил скамейку на плечо, захватил лопатку, думая, что понадобится, и побежал по дороге вдоль сада, к плотине. Там стояли огромные, чуть не до неба, широкие ветлы, покрытые инеем, — каждая веточка была точно из снега. Никита повернул направо, к речке, и старался идти по дороге, по чужим следам... На крутых берегах реки Чагры намело за эти дни большие пушистые сугробы. В иных местах они свешивались мысами над речкой. Только стань на такой мыс — и он ухнет, сядет, и гора снега покатится вниз в облаке снежной пыли. Направо речка вилась синеватой тенью между белых и пушистых полей. Налево, над самой кручей, чернели избы, торчали журавли деревни Со-сновки. Синие высокие дымки поднимались над крышами и таяли. На снежном обрыве, где желтели пятна и полосы от золы, которую сегодня выгребли из печек, двигались маленькие фигурки. Это были Никитины приятели — мальчишки с «нашего конца» деревни. А дальше, где речка загибалась, едва виднелись другие мальчишки, «кон-чанские», очень опасные. Никита бросил лопату, опустил скамейку на снег, сел на нее верхом, крепко взялся за веревку, оттолкнулся ногами раза два, и скамейка сама пошла с горы. Ветер засвистал в ушах, поднялась с двух сторон снежная пыль. Вниз, все вниз, как стрела. И вдруг там, где снег обрывался над кручей, скамейка пронеслась по воздуху и скользнула на лед. Пошла тише, тише и стала. Никита засмеялся, слез со скамейки и потащил ее в гору, увязая по колено. Когда же он взобрался на берег, то невдалеке, на снежном поле, увидел черную, выше человеческого роста, как показалось, фигуру Аркадия Ивановича. Никита схватил лопату, бросился на скамейку, слетел вниз и побежал по льду к тому месту, где сугробы нависали мысом над речкой. Взобравшись под самый мыс, Никита начал копать пещеру. Работа была легкая — снег так и резался лопатой. Вырыв пещерку, Никита влез в нее, втащил скамейку и изнутри стал закладываться комьями. Когда стенка была заложена, в пещерке разлился голубой полусвет, — было уютно и приятно. Никита сидел и думал, что ни у кого из мальчишек нет такой чудесной скамейки... — Никита! Куда ты провалился? — услышал он голос Аркадия Ивановича. Никита... посмотрел в шель между комьями. Внизу, на льду, стоял, задрав голову, Аркадий Иванович. — Где ты, разбойник? Аркадий Иванович поправил очки и полез к пещерке, но сейчас же увяз по пояс; — Вылезай, все равно я тебя оттуда вытащу. Никита молчал. Аркадий Иванович попробовал лезть выше, но опять увяз, сунул руки в карманы и сказал: — Не хочешь, не надо. Оставайся. Дело в том, что мама получила письмо из Самары... Впрочем, прощай, я ухожу... — Какое письмо? — спросил Никита. — Ага! Значит, ты все-таки здесь. — Скажите, от кого письмо? — Письмо насчет приезда одних людей на праздники. Сверху сейчас же полетели комья снега. Из пещерки высунулась голова Никиты. Аркадий Иванович весело засмеялся.
Рассказ о бароне Мюнхгаузене мне интересен, я давно хотел прочитать про него, выдумка ли он, или же реальная личность. Такой находчивый выдумщик – всем нам знаком еще с детства. Но я знаю, что у книжного героя был прототип – настоящий барон Мюнхгаузен. И вот ,что я узнал, история рода Мюнхгаузенов идет из 12 века. Один рыцарь, уцелевший в сражении, дал роду новое имя – Мюнхгаузен, что означает «дом монаха». С этих пор на фамильном гербе рода Мюнхгаузенов присутствует монах с книгой и посохом. Также мне было интересно узнать, что в роду Мюнхгаузенов были и воины, и знатные вельможи. Например, полководец Хилмар фон Мюнхгаузен был известен в 17 веке, а вот в 18 веке почет и уважение заслужил Герлах Адольф фон Мюнхгаузен – министр Ганноверского двора , он основал Геттингенский университет. Но все же, о ком из Мюнхгаузенов написана книга? Да и это мне посчастливилось узнать. Оказывается, прототипом послужил Иероним Карл Фридрих барон фон Мюнхгаузен. Он родился 11 мая 1720 года недалеко от Ганновера, в одном старом поместье. Дом, в котором родился барон, сохранился до наших времен, сейчас там находится музей. А на реке Везер стоит красивая скульптура известного литературного персонажа. Его выдуманные рассказы и небылицы сначала волновали и будоражили умы жителей города, но потом все постепенно к ним привыкли и перестали на это обращать внимание.Я думаю, что в 21 веке ему было бы здорово и очень весело. Он заинтересовался бы самолетами, телефонами, компьютерами и другой чудо-техникой и опять начал бы что-то фантазировать и выдумывать. Такой уж у него характер и это мне очень нравится в нем. Без выдумок и шуток скучно было бы жить. Поэтому, мне так кажется, барон быстро тут бы адаптировался и привык к новшествам техники и уже не хотел бы никуда уезжать. В конечно было много интересного, но сейчас наука шагнула далеко вперед, все такое современное и даже развиваются нанотехнологии, что наверное, сначала было бы очень непонятно барону. Я предложил свозить его в Сколково, чтобы он увидел ощутимую разницу эпохи и нынешней.
