Отец рассказчика поехал в Крым продавать табак, поэтому дома остались сам рассказчик, дед, мать, да два брата. Дед засеял баштан на дороге и перешел жить в курень. Взял он с собой рассказчика и брата его. Мимо куреня по дороге проезжало много народу. Многие останавливались, рассказывали истории разные. Особенно любил дед, когда чумаки проезжали. Один раз остановились в курене чумаки, вечером собрались, поели дыни, решили танцевать. Пустился дед танцевать. Хорошо пляшет, а до середины гладкого места дойдет, не идут ноги, как будто черт вмешивается. Несколько раз пытался, ничего не выходит. Выругался дед. Вдруг слышит, смеется сзади кто-то. Оглянулся, а сзади нет ни чумаков, ни куреня, только гладкое поле во все стороны. Огляделся дед кругом, место вроде знакомое. Глядь, на могилке в стороне вспыхнула свечка. Дед решил, что клад это. Он кинулся уже копать, да понял, что нечем. Отметил он могилку и пошел домой за лопатой. Долго шел дед, пока добрался до куреня. На следующий день, как только стемнело, взял дед заступ и пошел к месту с кладом. Но сколько ни ходил он, а места того найти не мог. Как назло пошел сильный дождь. Дед вернулся в курень весь промокший, лег, накрылся тулупом и стал ругать черта на чем свет стоит. Вечером следующего дня дед пошел на середину гладкого места, где не мог вытанцевать еще недавно, ударил со всей силы заступом, выругался. Глядь, а он на том самом поле, и могилка невдалеке. Дед подбежал к могилке и стал копать. Тут начались странные вещи: кто-то стал чихать, баранья голова, медведь, птичий нос стали повторять за дедом его слова. Испугался дед, а сам копает. Выкопал он котел, схватил его и бежать. Прибежал к своему полю и стал хвастать, что клад принес. Открыл котел, а там сор, дрязг. Дед выкинул котел и руки вымыл. С тех пор, если слышит, что где неспокойно, говорит, что черт шалит, и начинает кресты класть на него. А место заколдованное отгородил плетьми и велел кидать туда сор, бурьян. После нанимали это поле соседние казаки. Земля там хорошая, богатый урожай дает. А вот на заколдованном месте ничего не росло. Вроде засеют как следует, а взойдет не разберешь что: арбуз не арбуз, дыня не дыня.
Я очень люблю русские народные сказки и былины. Поэтому особенно тепло отношусь к творчеству Виктора Михайловича Васнецова. Мне известно, что это многоплановый художник: он и мастер монументальной живописи, и архитектор. Но особенно интересен был ему мир поэтических русских сказок, былин и легенд, в которых отражена душа нашего народа, его мечты и чаяния. К этому волшебному миру Васнецов обратился первым из русских художников, создав свои знаменитые эпические полотна: “Богатыри”, “Аленушка”, “После побоища”. Эти картины воистину стали народными, символами красоты и силы русского народа. В своих картинах-сказках Васнецов широко использовал специфику самого жанра живописи. Ни в музыке, ни в слове нельзя со всей ясностью показать внешность людей, их движения, выражения лиц, покрой и цвет костюмов, форму и цвет предметов и т.д. Живопись дает художнику такие возможности. Однако живопись не может изобразить действие, развернутое во времени. Художник должен выбрать один характерный момент, важный для всего повествования в целом. Мне 'кажется, Васнецову удалось в своем творчестве преодолеть этот временной барьер. Он насыщает сюжет картины-сказки такими подробностями, о которых не упоминается в литературном тексте, превращает его в сложную, многогранную красочную композицию. В картине “Царевна-лягушка”, например, во время своего знаменитого танца на царском пиру Василиса Премудрая по тексту сказки “махнула левой рукой — сделалось озеро, махнула правой — поплыли по воде белые лебеди...”. Взглянув на картину и сравнив ее с литературным текстом, сразу же обнаруживаешь на картине новые детали: кроме сидящих на воде лебедей, на втором плане вслед за облаками летит еще пара белоснежных птиц, а вдали синеет лес и золотится пшеничное поле. Эти дополнительные детали создают ощущение действия, развернутого во времени и даже пространстве. Присутствие на картине облаков как бы сообщило птицам энергию движения. Сама Василиса Премудрая изображена в момент перед свершением очередного чуда. То есть предполагаемое движение руки держит нас в ожидании следующего действия. Я видел рисунки других художников на эту тему. Они рисовали героиню в момент, когда птицы вылетают их ее рукава. Но, к сожалению, несмотря на всю внешнюю обозначенность действия, самого действия, увы, не ощущается. Поэтому опыт Васнецова несомненно уникален
Автор описывает детей с большой любовью и нежностью: “Они были очень милые”; “И какие это были умные детишки! ”; “наши любимцы. Ласковое прозвище “золотая курочка” придает описанию Насти сказочную прелесть. Эффект усиливают уменьшительные суффиксы в словах: “курочка”, “ножки”, “монетки”, “носик”, “чистенький”, “веснушки”. Митраша описан по-другому. Главное в его описании - мужские, волевые качества. Прозвище “Мужичок-в-мешочке” означает, что Митраша, хотя и невелик пока, но уже обладает качествами “мужичка”. Автор сравнивает детей с действиями их родителей. Настя, “как и покойная мать”, “вставала далеко до солнца”, “выгоняла своё любимое стадо”, топила печь, готовила обед, “хлопотала по хозяйству до ночи” Митраша “выучился у отца” делать деревянную посуду, “на нем лежит и всё мужское хозяйство и общественное дело. Он бывает на всех собраниях, старается понять общественные заботы. ” Дети подражают поведению своих родителей. Митраша вспоминает, “как отец наставлял его мать” и пытается учить Настю. Настя ведет себя подобно покойной матери: не спорит с Митрашей, улыбается, тот “начинает злиться и хорохориться”. Настя сначала поддразнивает, потом ласково гладит брата по затылку. Маленькая перепалка заканчивается примирением и дружной работой.
Отец рассказчика поехал в Крым продавать табак, поэтому дома остались сам рассказчик, дед, мать, да два брата. Дед засеял баштан на дороге и перешел жить в курень. Взял он с собой рассказчика и брата его. Мимо куреня по дороге проезжало много народу. Многие останавливались, рассказывали истории разные. Особенно любил дед, когда чумаки проезжали. Один раз остановились в курене чумаки, вечером собрались, поели дыни, решили танцевать. Пустился дед танцевать. Хорошо пляшет, а до середины гладкого места дойдет, не идут ноги, как будто черт вмешивается. Несколько раз пытался, ничего не выходит. Выругался дед. Вдруг слышит, смеется сзади кто-то. Оглянулся, а сзади нет ни чумаков, ни куреня, только гладкое поле во все стороны. Огляделся дед кругом, место вроде знакомое. Глядь, на могилке в стороне вспыхнула свечка. Дед решил, что клад это. Он кинулся уже копать, да понял, что нечем. Отметил он могилку и пошел домой за лопатой. Долго шел дед, пока добрался до куреня. На следующий день, как только стемнело, взял дед заступ и пошел к месту с кладом. Но сколько ни ходил он, а места того найти не мог. Как назло пошел сильный дождь. Дед вернулся в курень весь промокший, лег, накрылся тулупом и стал ругать черта на чем свет стоит. Вечером следующего дня дед пошел на середину гладкого места, где не мог вытанцевать еще недавно, ударил со всей силы заступом, выругался. Глядь, а он на том самом поле, и могилка невдалеке. Дед подбежал к могилке и стал копать. Тут начались странные вещи: кто-то стал чихать, баранья голова, медведь, птичий нос стали повторять за дедом его слова. Испугался дед, а сам копает. Выкопал он котел, схватил его и бежать. Прибежал к своему полю и стал хвастать, что клад принес. Открыл котел, а там сор, дрязг. Дед выкинул котел и руки вымыл. С тех пор, если слышит, что где неспокойно, говорит, что черт шалит, и начинает кресты класть на него. А место заколдованное отгородил плетьми и велел кидать туда сор, бурьян. После нанимали это поле соседние казаки. Земля там хорошая, богатый урожай дает. А вот на заколдованном месте ничего не росло. Вроде засеют как следует, а взойдет не разберешь что: арбуз не арбуз, дыня не дыня.