Культурное значение музыки Шопена.
Искусство теснейшим образом связано со всей социальной жизнью. Оно, во-первых, отражает ее тенденции, ее глубочайшие настроения., во-вторых, в свой черед, влияет на жизнь, является известной силой в определении культурного уклада и отчасти самого развития общества .Конечно, влияние искусства сравнительно поверхностно и пасует перед железными законами
Экономики. Значение искусства огромно; именно оно больше, чем философия, больше чем сама наука, создает эту атмосферу: терзает или успокаивает, зовет, ободряет, радует или печалит, окрашивает в своеобразный цвет человеческое самосознание; и поэтому явления, в нем происходящие, борьба нового и старого в самой области искусства, различные выражать или опережать действительность, а также противодействовать ей, отнюдь не безразличны для живого человека. Социальный анализ того или иного времени остается решительно неполным, если не проанализировано при этом тщательно и его искусство.Революционный период, в который вступила Европа в конце 19 века, создавал индивидуализм, все богатство бурных личных переживаний и вместе с тем почву для широкого развития истеро- неврастических настроений. Но революционный период этот создал и нечто другое - некую стихию, которая отразилась было в совсем другой музыке, чем ныне господствующая, которая нашла было свое собственное отражение. Другой стихией нового времени была народная масса, главный герой революционных драм. Хоровое начало, музыка коллективов, музыка психического океана слиянной народной души должна была идти рядом с музыкой мучительно оторванного индивидуума. Революция создала демократию с ее двумя выражениями – свободой личностью и пробудившейся массой.
Гигант Бетховен отразил в своей музыке именно исполинские ритмы народных движений Великой революции. Без нее Бетховен- в самом ценном, что он дал,- немыслим. Размах орлиных крыльев бетховенской музыки обещал колоссальное развитие коллективно- психологической музыки.
Музыка индивидуалистическая получила развитие колоссальное , чудесное.Не говоря о таких превосходных музыкантах, как Шуберт, Мендельсон, Беллини, как Берлиоз , как позднейшие Брамс и Р.Штраус, как Чайковский,- она имела таких несравненно тонких и глубоких выразителей, таких пленительных, исключительных гениев музыкальной психологии, как величайший лирик Гейне музыки- Шуман, как сладко-ядовитый ,грандиозный, головокружительный Вагнер. Эти вершины искусства окружены бесчисленными группами предшественников, спутников и подражателей. Музыкальное творчество 19 века не боится сравнений с эпохами величайшего расцвета других искусств. Таковы в общих чертах причины исключительного развития музыки в 19 веке, такова ее физиономия.
Шопен добился славы почти с первых шагов. Его учитель Эльснер предсказывает ему, ребенку, блестящую будущность после первого знакомства и напутствует его наказом занять место между Россини и Моцартом. В тоже время Шопен выделяется как несравненный пианист. Эльснер сравнивает его со знаменитым Фильдом. Двадцати лет Шопен переживает страшное общественное горе – взятие Варшавы и оставляет музыкальный памятник этого события в своем так называемом «революционном» этюде. Переехав в Париж, Шопен приобретает дружбу самого сильного в тогдашнем мире человека –Франца Листа, и тот без труда делает его модным как пианиста, импровизатора и изящного салонного композитора. Для него открываются салоны князя Радзивилла и графини Ротшильд, он становится «пианистом герцогинь». Великосветские дамы буквально носят на руках этого печального красавца с неистощимым родником самой сладкой музыкальной меланхолии в сердце.
умная, молодая, добрая девушка
которая за свое сочувствие, получила лещей от Тохтамыша.
Дина это дочь татарина
Дина – персонаж из рассказа «Кавказский пленника», дочь татарина из аула пленного Жилина. Это девчушка лет тринадцати, тоненькая, худенькая с блестящими и «дикими» глазами. Она бегала «как козочка», исправно выполняя отца. По натуре Дина была доброй и отзывчивой девочкой. С тех пор как Жилин оказался у них вплену, она успела с ним подружиться и сильно привязалась к нему. За то, что он мастерил для нее глиняных куколок, она носила ему молоко, лепешки, иногда даже кусочки мяса. Снабжая пленных едой, она немало рисковала. Таким образом, эта татарская девочка с черными глазами и светлым, лучистым лицом, отличалась храбростью.Ради своего друга, пленного офицера, она неоднократно рисковала. В конце рассказа именно она принесла Жилину длинную палку, чтобы он мог выбраться из ямы и бежать. При этом она осознавала, что они больше не увидятся. На прощание Дина принесла ему несколько лепешек и расплакалась. На протяжении всего рассказа просматривается линия дружбы маленькой татарской девушки с русским офицером. Ее решительное и предусмотрительное поведение было продиктовано жалостью к пленному и умением сострадать. Ради друга она совершила такой поступок, за который ее могли наказать, но это ее не остановило.
— Значит, он раскаялся и тебя простил, и теперь можно купить пирожных. Я его тоже прощаю…
— Олька, прекрати петрушничать! Это совсем не смешно и не весело… Может быть, как-то нехорошо даже.
Они пошли по магазинам, купили хлеба, масла, яиц и какой-то странной местной тонкой колбасы колечками.
— Теперь домой? — хныкнула Оля. — Я ух как замерзла…
Они вышли из незнакомого магазина по чужим улицам до своего переулка, который вовсе не был для них своим. И вот оказались «дома». В чужой, необжитой комнате.
Чайник дожидался их в хорошо протопленной печке. Воздух был тёплый, но стены ещё не прогрелись — видно, тут давно не топили.
Пока они возились, раскладывая вещи, стелили постели, усаживали на удобное место Тюфякина, а потом пили чай с пирожными, которые мама всё-таки купила, всё шло ещё так-сяк. Но вот когда всё было готово и делать стало нечего, они оглядели свое жильё, и обеим вдруг разом стало очень тоскливо.
Оля внимательно оглядела, стоя посреди комнаты, стены, печку, потолок, медную настольную лампочку с колпачком в виде стеклянной лилии на согнутом стебельке.
— Совершенно посторонняя комната!
Оля подошла к тёмному окну и прижалась носом к стеклу. На минуту можно было разглядеть крутые скаты домов и сараев, укрытые толстыми перинами пухлого снега, но тут же налетал новый порыв вьюги, и всё застилало мчащейся белизной. Она крутилась, постукивала о стекло, и в печной трубе откликалось: гудело и посвистывало, почти заглушая звук картонного репродуктора на стене, бодро, но слабо наигрывающего знакомый марш из кинофильма "Если завтра война".
— Тюфякин очень упал духом, — заметила Оля, когда они ещё только садились к столу пить чай.
Мама чуть усмехнулась:
— Просто он ещё приглядывается, что к чему, куда его занесло.
Они обе одновременно невольно обернулись на Тюфякина, сидевшего, по обыкновению прислонившись к спинке в уголке дивана и как-то неопределённо смотревшего прямо перед собой.
Очень трудно было бы определить в точности, что из себя представляет Тюфякин. С первого взгляда был он похож на маленького кудлатого пёсика, спокойно сидящего на собственном хвосте, широко растопырив передние толстые лапки, как будто собираясь кого-то обнять. А может быть, желая выразить таким образом своё крайнее изумление окружающим.
Но самое удивительное, в особенности при его тщедушном тельце, была его крупная лохматая голова с круглыми ушками и широкой добродушной физиономией, которую никто бы не мог назвать мордой, сквозь завитки шелковистой шёрстки проглядывали с доброжелательной хитрецой очень живые зелёные глазки.
— Нет, — решительно заключила Оля. — У бедного старичка подавленное состояние его тюфячьего духа. Очень. Сразу видно.
Весьма вероятно, что спокойно сидевший в уголке Тюфякин был не виноват, но чаепитие как-то скучно, даже пирожные не доставили обычного удовольствия.