очень много информации ,чтобы вы перебрали нужное
Объяснение:
Глава 2
К Шерер съезжаются многие видные люди Петербурга: князь Василий Курагин, его дочь, прекрасная Элен, известная как самая обворожительная женщина в Петербурге, его сын Ипполит, супруги Болконские – князь Андрей и его жена, беременная молодая княгиня Лиза, и другие.
Появляется и Пьер Безухов – «массивный, толстый молодой человек со стриженою головой, в очках» с наблюдательным, умным и естественным взглядом. Пьер был незаконным сыном графа Безухова, находившегося при смерти в Москве. Молодой человек недавно вернулся из-за границы и впервые был в обществе.
Подробнее: https://obrazovaka.ru/books/tolstoy/voyna-i-mir/tom-1
Глава вторая
Гостиная Анны Павловны понемногу наполняется. Автор показывает различных по темпераменту людей, среди которых дочь Василия, Элен Курагина, «в шифре и бальном платье»; маленькая княгиня Лиза Болконская, которая вышла замуж в году; а также Пьер Безухов, представленный писателем как «массивный толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде…», который ни своим внешним видом, ни поведением не вписывался в избалованное светское общество. Этот неожиданный визит даже вызвал беспокойство Анны Павловны, которая, кратко поговорив с Пьером, сделала о нем вывод как о молодом человеке, не умеющем жить. Впрочем, и сам Безухов чувствовал себя неуютно среди такого высшего общества.
Первым “делом” Ростова была переправа через Энц, где он хотел одного: показать всем свою храбрость. Он боялся только отстать от солдат, не броситься в глаза своей храбростью. Опасности он еще не чувствовал, не понимал, даже бежал посреди моста. Но потом, когда вокруг стали падать люди, а “рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого”, Ростов вдруг увидел кровь и услышал стоны и понял, что его тоже могут убить, и взмолился: “Господи боже! Тот, кто там, в этом небе и защити меня! ” Ему стало нестерпимо стыдно. “Все кончилось; но я трус, да я трус”, - подумал Ростов. Нет, он не трус уже потому, что боится быть трусом и стыдится своего страха, и хочет преодолеть его. Денисов и остальные понимают “то чувство, которое испытывал первый раз необстрелянный юнкер”, - каждый из них когда-то испытывал то же самое... В бою под Шенграбеном, уже обстрелянный Ростов сначала чувствует уже знакомое ему напряженно-счастливое оживление, ему не терпится, он бросается вперед, ему становится все веселее и веселее... “Ох, как я рубанул его”, - думал Ростов. “Ну попадись теперь кто бы ни был... ” . Но вот началась атака - лошадь под ним убита, и все солдаты уже впереди, а он один стоит посреди поля, рука его неподвижно повисла, навстречу ему бегут люди. “Они мне думает он и вдруг узнает в них французов. Вот здесь в Ростове ужас. То, что он думает в эти страшные минуты, очень понятно: “Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Убить Меня, кого так любили все? ” “Одно нераздельное чувство страха за свою молодую счастливую жизнь владело всем его существом”.
Нравится
Комментировать
Много таких сложных напряжений глубится в прилагерном мире, много противоречий между его восемью разрядами. Перемешанные в повседневной жизни с репрессированными и полурепрессированными, честные советские граждане не упустят попрекнуть их и поставить на место, особенно если пойдёт о комнате в новом бараке. А надзиратели, как носящие форму МВД, претендуют быть выше вольных. А ещё обязательно есть женщины, попрекаемые всеми за то, что без них пропали бы одинокие мужики. А ещё есть женщины, замыслившие иметь мужика постоянного. Такие ходят к лагерной вахте, когда знают, что будет освобождение, и хватают за рукава незнакомых: "Иди ко мне! У меня угол есть, согрею. Костюм тебе куплю! Ну, куда поедешь? Ведь опять посадят!"
А ещё есть над посёлком оперативное наблюдение, есть свой кум и свои стукачи, и мотают жилы; кто это принимает письма от зэков, и кто это продавал лагерное обмундирование за углом барака.
И уж конечно меньше, чем где бы то ни было в Союзе, есть у жителей прилагерного мира ощущение Закона и барачной комнаты своей — как Крепости. У одних паспорт помаранный, у других его вовсе нет, третьи сами сидели в лагере, четвёртые — члены семьи, и так все эти независимые расконвоированные граждане ещё послушнее, чем заключённые, окрику человека с винтовкой, ещё безропотнее против человека с револьвером. Видя их, они не вскидывают гордой головы — "не имеете права!", а сжимаются и гнутся — как бы И это ощущение бесконтрольной власти штыка и мундира так уверенно реет над Архипелага со всем его прилагерным миром, так передаётся каждому, вступающему в этот край, что вольная женщина (П-чина) с девочкой, летящая красноярской трассой на свидание к мужу в лагерь, по первому требованию сотрудников МВД в самолёте даёт обшарить, обыскать себя и раздеть догола девочку. (С тех пор девочка постоянно плакала при виде Голубых.)
Но если кто-нибудь скажет теперь, что нет печальнее этих прилагерных окрестностей и что прилагерный мир — клоака, мы ответим: кому как.
Вот якут Колодезников за отгон чужого оленя в тайгу получил в 1932 три года и, по правилам глубокомысленных перемещений, с родной Колымы был послан отбывать под Ленинград. Отбыл, и в самом Ленинграде был, и привёз семье ярких тканей, и всё ж много лет потом жаловался землякам и зэкам, присланным из Ленинграда:
— Ох, скучно там у вас! Ох, плохо!..
Глава 22
Мы строим
После всего сказанного о лагерях, так и рвётся во да полно! Да выгоден ли был государству труд заключённых? А если не выгоден — так стоило ли весь Архипелаг затевать?
В самих лагерях среди зэков обе точки зрения на это были, и любили мы об этом спорить.
Конечно, если верить вождям, — спорить тут не о чем. Товарищ Молотов, когда-то второй человек государства, изъявил VI съезду Советов СССР по поводу использования труда заключённых: "Мы делали это раньше, делаем теперь и будем делать впредь. Это выгодно для общества. Это полезно для преступников."
Не для государства это выгодно, заметьте! — для самого общества. А для преступников — полезно. И будем делать впредь! И о чём же спорить?
Да и весь порядок сталинских десятилетий, когда прежде планировались строительства, а потом уже — набор преступников для них, подтверждает, что правительство как бы не сомневалось в экономической выгоде лагерей. Экономика шла впереди правосудия.
Но очевидно, что заданный во требует уточнения и расчленения:
— оправдывают ли себя лагеря в политическом и социальном смысле?
— оправдывают ли они себя экономически?
— самоокупаются ли они? (при кажущемся сходстве второго и третьего во здесь есть различие)?
На первый во ответить не трудно: для сталинских целей лагеря были прекрасным местом, куда можно было загонять миллионы — для испугу. Стало быть, политически они себя оправдывали. Лагеря были также корыстно-выгодны огромному социальному слою — несчётному числу лагерных офицеров: они давали им "военную службу" в безопасном тылу, спецпайки, ставки, мундиры, квартиры, положение в обществе. Также пригревались тут и тьмы надзирателей, и лбов-охранников, дремавших на лагерных вышках (в то время как тринадцатилетних мальчишек сгоняли в ремесленные училища). Все эти паразиты всеми силами поддерживали Архипелаг — гнездилище крепостной эксплуатации. Всеобщей амнистии боялись они как моровой язвы.
1. Вступление. «Герой нашего времени» - центростремительное произведение.
2. Печорин – главный герой романа:
1) прием сопоставления как один из главных в раскрытии образа Печорина;
2) главный герой – фигура романтическая и трагическая;
3) конфликт Печорина с обществом;
4) духовное богатство натуры Печорина, рефлексия как главная отличительная черта этого образа;
5) отсутствие жизненной цели – главная причина страданий героя;
3. Заключение. Печорин – романтический герой, символ «лишнего человека».
Одни скажут: он был добрый малый, другие - мерзавец.
И то и другое будет ложно.
М.Ю. Лермонтов. Герой нашего времени.
По своему типу роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» - произведение центростремительное. В центре системы его художественных образов находится один персонаж – Григорий Александрович Печорин, все остальные герои располагаются вокруг него раскрытию этого характера.
На протяжении всего романа автор сопоставляет Печорина с другими персонажами произведения, формируя из них пары. Это Лермонтову отчетливее и полнее показать характер «героя времени», высветить все нюансы его противоречивой натуры. Так, в романе мы встречаем следующие пары: Печорин - Максим Максимович («антипод»), Печорин - Грушницкий («пародия»), Печорин - Вулич («фаталист»), Печорин-Вернер («друг»), Печорин - женские образы («любовь»), Печорин - горцы («естественные люди») и другие.
В результате сочетания в романе многих новаторских приемов (нехронологической композиции, приема исповеди, «парного сравнения» героев и т.д.) перед нами встает фигура трагическая, страдающая, живущая сложной духовной жизнью, страстно жаждущая обновления: «я чувствую в душе моей силы необъятные...»; «…а все живешь - из любопытства: ожидаешь чего-то нового... Смешно и досадно!»
Однако мы видим, что всеми обстоятельствами жизни (социально-историческими и личными) Печорин обречен на бездействие: «Но я не угадал этого назначения, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден, как железо, но утратил навеки пыл благородных стремлений - лучший свет жизни».
Безусловно, этот персонаж - герой своего времени, времени сомнений и скептицизма. Лермонтов показывает нам, что в условиях 30-40-ых годов 19 века любые усилия личности на пути к самореализации оказывались бесполезными, а отношения личности и общества - антагонистическими.
Конфликт Печорина с аристократической средой, к которой он принадлежал, очевиден с первых страниц романа, как очевидно его глубокое презрение к обществу, превращающему человека в нравственного калеку. «И тогда в груди моей родилось отчаяние - не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой…» - говорит Григорий Александрович княжне Мери, слагая эпитафию своей полумертвой душе.
Духовное и интеллектуальное превосходство героя над миром, в котором он вынужден жить, выливается в форму неприятия этого мира, а самой главной чертой характера Печорина становится индивидуализм и эгоизм: «Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал для тех, кого любил: я любил для себя, для собственного удовольствия».
Эти качества, как мы убеждаемся на протяжении всего романа, не приносят герою ни счастья, ни удовлетворения. Печорин честно осознает свои пороки, и его самый суровый нравственный суд обращен на себя самого: «Что ж? умереть так умереть! потеря для мира небольшая…»
Вообще, в «Герое нашего времени» впервые в русской литературе появляется персонаж, сознательно ставящий перед собой главные вопросы человеческого бытия - о смысле жизни человека и о своем назначении на земле. Так, в ночь перед дуэлью с Грушницким Печорин рассуждает: «Пробегаю в памяти все мое и спрашивая себя невольно: зачем я жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое…». Но собственный приговор судьбе не оставляет возможности для самоутешения: «...Но я не угадал этого назначения...».
Отсутствие цели в жизни - в этом один из главных источников трагедии Печорина, поэтому мелки его поступки, пуста и бесплодна его кипучая деятельность. Тоскуя по гармонии человеческих отношений, душа этого героя жаждет света и добра, но не находит себе приюта в мире дисгармонии, социального и духовного рабства. Единственно возможная форма самореализации, которая доступна Печорину, - это неприятие обстоятельств, противостояние им и самопознание. Очень верно отметил В.Г. Белинский, что в герое Лермонтова «есть тайное сознание, что он не то, чем самому себе кажется...».
Считается, что Печорин - один из вариантов русского «лишнего человека», уже известного по роману Пушкина «Евгений Онегин». Но в отличие от этого персонажа, в Печорине отразилось другое время и другие, принципиально важные, черты – развитие личностного и общественного самосознания, рефлексия, желание понять причины своих несчастий, чтобы оставить потомкам хотя бы этот «горестный анализ».