герой нашего времени должен быть сильным, умным, начитанным, здраво мыслющий.
ответ:Примерно за двадцать лет до написания этого стихотворения В.Брюсов в своей «Программе нового поэтического языка» обозначил новый изображения в стихах какой-либо картины: раньше поэты показывали общий ее план, акцентируя внимание на наиболее заметных частях. Серебряный век открыл возможность передавать увиденное как бы «изнутри» лирического героя, который воспринимает действительность не разумом, а в первую очередь чувствами и отмечает свои наиболее яркие впечатления (в основном зрительные).
Стихотворение Мандельштама «Сегодня дурной день...» написано, казалось бы, в русле этой импрессионистической традиции: описывается какой-то день, крупными мазками набрасывается пейзаж, отрывисто, одной фразой передается каждое впечатление героя: Мелькающих стрел звон, Вечных ворон крик.
Но Мандельштам делает еще один шаг от передачи объективного плана: становится важно не то реальное, что замечает лирический герой, а то, что он при этом чувствует. Чувства героя сливаются с реальной картиной и заслоняют ее, при этом мы постепенно как бы погружаемся все больше и больше в ощущения героя: сначала мы видим то, что он видит (Сумрачных скал сень), потом слышим то, что он слышит (Мелькающих стрел звон // И вещих ворон крик), и, наконец, нам передается авторское ощущение времени и пространства (а это, по мнению Канта, неотъемлемые категории человеческого мышления). Мы чувствуем, как за мигом летит миг, и можем видеть или осязать земную клеть, явлений грань.
Стихотворение разделено на две части – по два четверостишия в каждой: в первой речь идет о «земном», во второй – о том, что за гранью земного и разумного.
В первой части из ощущений лирического героя, как из отдельных фрагментов, складывается картина того
Немногого, на чем печать
Моих пугливых вдохновений
И трепетных прикосновений,
Привыкших только отмечать, –
(так пишет Мандельштам в одном из ранних стихотворений).
Во второй части лирический герой уже не созерцатель: он начинает мыслить глобальными категориями, и его сознанию уже тесно на земле, и с яростным гимном он стремится за границы упорядоченного бытия в дикий хаос бунтующих тайн, к пружинам мироздания и маятнику душ.
Различие двух частей в стихотворении подчеркивается в синтаксисе: в первой части для передачи одного ощущения служило одно предложение (простое в составе сложного), одному предложению соответствовала одна строчка. Во второй части удлиняются предложения, появляются побудительные интонации, нарушается строгое соответствие синтаксических и стиховых членений.
Как уже было сказано, ощущения героя затмевают реальную картину, и она уже едва различима за ними. А субъективные ощущения разрастаются за пределы всего земного и осязаемого, к желанным для героя бунтующим тайнам мироздания и самым главным из них – к Судьбе и Смерти; он хочет вырваться туда, где
...страстно стучит рок
В запретную дверь к нам.
Таким образом, стихотворение построено так, как будто оно устремлено внутрь героя, с одной стороны, и к мысли о смерти – с другой. Это движение в стихотворении подкреплено ритмом: необычное («неправильное») сочетание ударных и безударных слогов, повторяющееся из строки в строку (такой размер называется стопный логаэд), а также два ударных слога на конце каждой строки создают впечатление мерного и ровного, как качание маятника (это один из образов в последнем четверостишии), приближения к концу стихотворения – на уровне его поэтики – и к смерти – на смысловом уровне.
Итак, в этом стихотворении читатель встречается с новым передачи реальной картины в стихах: чувства и мысли героя – неотъемлемая часть этой картины, автор исследует их и через них вводит в мир своего стихотворения тему смерти и неуклонного приближения к ней. Благодаря этому описываемая картина не только и не столько усложняется и углубляется, сколько разрушается, на первый план выступает человек с его чувственным восприятием и сознанием, что весь ход человеческой жизни устремлен к концу.
Объяснение:
