ответ:
пушкин был наделен от природы исключительным художественным дарованием. но для того, чтобы сделать то, что он сделал,— первым заложить на века основы , как великого национального искусства слова, поднятого на уровень величайших мировых шедевров,— одного дарования было мало: необходим был гигантский, упорный, настойчивый, целеустремленный труд. гениальный писатель-художник, он был и неутомимым тружеником. без постоянного труда, говаривал он, не может быть создано ничего «истинно великого». увлекательная и поучительная картина именно такого труда ярко предстает перед нами, если мы обратимся к создания завершающего всю его работу, истинно великого произведения — романа «капитанская дочка».
как и «евгений онегин», «капитанская дочка» — «многолетний труд» пушкина-прозаика, работа над которым продолжалась около четырех лет и потребовала как многочисленных специально изучений, так и длительного художественного вынашивания. об этом свидетельствуют целых пять дошедших до нас планов романа, существенно отличающихся от окончательного текста и во многом отличающихся друг от друга. правда, это различие (как ни для какого другого произведения пушкина) предварительных планов, и в особенности отличие от них окончательного текста, объясняется весьма трудными поисками наиболее цензурно приемлемого варианта для воплощения острой политически темы — о переходе дворянина на сторону народного восстания. но наряду с этим планы отражают и специфически художественные искания пушкина, вызванные его неизменным стремлением к предельному художественному лаконизму, к наивозможному сжатию фабулы, числа действующих лиц. стремление к устранению всего лишнего, ненужных подробностей, необязательных деталей, наглядно обнаруживается и при изучении последующей работы пушкина над текстом «капитанской дочки».
например, описывается степной «умёт» — постоялый двор, куда вожатый гринева и савельича во время бурана. умет содержал «яицкий казак… мужик лет шестидесяти, еще свежий и бодрый». в первоначальных вариантах читаем: «хозяин встретил нас у ворот, держа фонарь под полою, и ввел меня в горницу, где горела лучина (в другом варианте: «хозяйка засветила лучину») и где на столе стоял горшок со щами»; «ввел меня в горницу довольно чистую— лучина освещала ее. на столе стоял горшок щей. на стене висела винтовка и высокая казацкая шапка». из окончательного текста пушкин устраняет и «хозяйку», и «горшок щей». остается только один хозяин и предметы, имеющие прямое отношение к боевому казачьему быту: «хозяин встретил нас у ворот, держа фонарь под полою, и ввел меня в горницу, тесную, но довольно чистую; лучина освещала ее. на стене висела винтовка и высокая казацкая шапка».
винтовка, висящая на стене хозяина умета, указана пушкиным не зря: из последующих глав мы видим, как застреляли вскоре винтовки яицких казаков! равным образом «высокая шапка» является в дальнейшем постоянной приметой самого пугачева (в главе седьмой: «на нем был красный казацкий кафтан, обшитый галунами. высокая соболья шапка с золотыми кистями была надвинута на его сверкающие глаза»; в главе одиннадцатой: «пугачев сидел… в красном кафтане, в высокой шапке…»).
таким образом, винтовка на стене, и высокая шапка не просто живописные бытовые детали, они — своего рода интродукция к основному содержанию романа — к «пугачевщине». наоборот, «горшок щей», имеющийся в чернозом варианте, является как раз таким «ружьем», которое «не стреляет». щей в дальнейшем ходе данного эпизода никто не ест, а как еще одна бытовая деталь это только рассеивало бы внимание, отвлекало от главного и потому единственно нужного — от винтовки и высокой шапки.
и во всей «капитанской дочке» нет ни одного «нестреляющего ружья» — ни одного ненужного штриха, ни одной лишней детали. в романе довольно много персонажей, но среди них почти нет случайных, так сказать, «проходных» лиц (появился и исчез). все они обычно связаны между собой в общий композиционный узел.
