Баеп булмады, егетләр. Әнә, кешеләргә карап торам да, шаккатам. Бер елны йорт сала, икенче елны машина ала, ә өченче елны яшь хатынлы була... Болай үзем төшеп калганнардан да түгелмен кебек. Юк, булмагач, булмый икән.
Иске гадәт буенчаДата написания: 01.06.1999Яңа оештырылган җәмгыятьнең башлангыч оешмасы рәисен сайлап кую өчен билгеләнгән җыелыш күп вакытны алмады, чөнки эш көне тәмамланган иде инде. Алып баручы башта ике сүз белән генә яңа оешманың барлыкка килү сәбәпләрен, әгъза булып керү кагыйдәләрен аңлатты. Шуннан нинди тәкъдимнәр булыр дигән сорау куйды да, үзе өч кешене күрсәтте.
Кыш бабай күчтәнәчеДата написания: 01.06.1999«Бер рәхәтнең бер михнәте була», дип әйтә торган иде минем дәү әти. Дөрес әйткән ул. Мәсәлән, Яңа ел бәйрәмен алыйк. Аның михнәте билгеле инде — чыршы табу. Михнәт кенә түгел, үзе зур мәсьәлә. Ярый ла, кибеттә булып, этешә-төртешә, сугыша-талаша бер-ике ылыс ботагы булган, шулай да чыршы дип аталган сагызлы таяк эләктерә алсаң.
Иң шәп бүләкДата написания: 01.06.1999Бүген безнең авылда туй. Кайсы якта ничектер, ә бездә туйга бар авыл белән йөриләр. Шуңа, чакырганда, өй борынча чакыралар. Теләгең бар икән — рәхим ит. Бүләгең булмаса да, сиңа сүз әйтүче дә, кырын күз белән караучы да булмаячак. Монысы чит-ят кешегә инде. Ә туганнарга таләп икенче. Алар йөзләренә кызыллык китермәскә тиеш.
Рәхмәт, энем!Дата написания: 01.06.1999Хасбулат урамга йөгереп, атылып диярлек килеп чыкты. Җитәр, болай күпме җәфа чигеп йөрергә була?! Куркып күпме яшәргә мөмкин?! Кеше күзенә күренерлеге калмады бит хәзер. Нәрсәдер эшләргә кирәк. Табиблар өнәп бетермәсә дә, халык медицинасына мөрәҗәгать итми чарасы юк. Шифаханәгә барсаң, чират ел буена да җитмәячәк.
Куян шулпасының шулпасыДата написания: 01.06.1999Ниһаять, безнең колхоз да баш инженерлы булды. Яшь кенә бер егет җибәргәннәр. Институт бетергән диме шунда. Әй, институт түгел, чурт бетерсен, тик безгә инженер булсын. Читтән килгән инде килүлеккә... Колхоз үзебезнең егетләрне укырга жибәрә лә ул. Кире кайтучы гына юк.
О мире говорить трудно.
Мир - это не просто когда перестают стрелять пушки и рваться бомбы. Мир - это время, вновь обретающее перспективу и глубину. Война отбирает у человека завтрашний день, делает его зыбким и проблематичным. Мир возвращает ему будущее. Мир - это жизнь. Война - лишь надежда выжить...
Мы выжили. И мир после войны, тяжелой, страшной, многолетней войны, ощущался остро и празднично. Но выжили не все. Двадцать миллионов жизней - такова была цена мира, цена победы. Чудовищная цена... В празднике явственно чувствовался привкус горечи.
И все-таки мир - это жизнь, надо было жить, надо было делать свой выбор. Мне на тот момент исполнилось всего-навсего двадцать четыре; на груди, как у всех солдат, - боевые ордена, на плечах - погоны капитана Военно-воздушных сил. Казалось бы, над чем ломать голову, о чем думать: впереди вся жизнь, а в ней тысячи дорог, одна другой интересней - выбирай любую. Мне, как и всем, осточертела война. Меня ничуть не страшили, а, наоборот, привлекали, манили своей новизной любые проблемы и трудности, с которыми, уйди я из армии, наверняка пришлось бы столкнуться, проверить на них себя и собственные, рвущиеся на простор дерзость и силы молодости.
Но я был летчик и по-прежнему хотел летать. А еще я сквозь страшное горнило войны и не хотел, чтобы она когда-нибудь повторилась. Все это и определило мой выбор - остаться в армии.
Однако остаться в армии означало лишь право летать сегодня. Чтобы летать завтра, чтобы закрепить за собой это право на будущее, необходимо было учиться. Программа жизни, таким образом, определилась как бы сама собой. Оставалось приступить к ее осуществлению. [122]
С первой частью программы оказалось все просто. Узнав, что я не прочь подучиться, мне сказали: учись, за чем дело стало! И направили на курсы усовершенствования. К себе в полк я вернулся уже в звании майора. Но воспользоваться полученными на курсах знаниями не успел: авиационный корпус генерала Каманина уже расформировали. Пришлось прощаться с друзьями - с людьми, с которыми сроднился за годы войны. Лядский, Кузин, Биджиев, Фетисов, Иванов, Гусев, Кумсков... Да разве назовешь всех! Фронтовая дружба вяжет людей на всю жизнь, ее из сердца не вырвешь, из памяти не сотрешь - сколько бы ни потом лет, куда б ни забросила тебя судьба.
Прощаться было тяжело. Но мы верили, что прощаемся не навсегда, что свидимся еще не раз. Для того и обменивались адресами. Кумсков напоследок сказал:
- Ты только не успокаивайся, майор! Хочешь летать - летай. Но не так, как летали в войну: на бреющем, чем ниже - тем лучше. Теперь времена другие. Теперь надо набирать высоту. И одних курсов для этого недостаточно. Так что ручку на себя, майор, и - до встречи! Я в тебя верю...
Встретились мы с ним не скоро. Зато именно так, как ему хотелось, как мечталось нам при расставании обоим. Но это случилось позже. А пока...
А пока мне предложили занять вакантную должность начальника воздушно-стрелковой службы в одном из полков истребительной дивизии, штаб которой находился в том же авиационном городке, куда после окончания войны перебазировался из Чехословакии наш расформированный теперь гвардейский штурмовой авиационный полк. Об истребителях я мечтал давно и потому, не раздумывая, согласился. Тем более что в штабе дивизии мне намекнули, что вот-вот должно освободиться место штурмана полка, которое непременно останется за мной; во всяком случае, мол, командир дивизии полковник Гейбо придерживается на сей счет именно такого мнения.