Почему Рождество на Западе празднуют 25 декабря, а в России - 7 января
В Древнем Риме началом года долгое время считали 1 марта, пока в 45 году до нашей эры Юлий Цезарь не преобразовал календарь. Началом года стал самый короткий день года - день зимнего солнцестояния.
Люди праздновали начало нового года. Дни становились длиннее, солнце рождалось вновь и близился конец зимы. День зимнего солнцестояния считали победой Сатурна над зимой. Этот праздник назывался Сатурналиями. Римляне пировали и дарили друг другу подарки. Сословные различия не соблюдались.
Избирался шуточный царь сатурналий. Пиршества сопровождались карнавалом.
Бедным гражданам дарили деньги. Сатурналии - это современные Рождество и Новый год, объединенные воедино.
В начале 4-го века Христианская церковь пришла к власти в Римской Империи и легализовала христианство. Церковь не одобряла дикие празднества "языческого" бога Сатурна. Так приблизительно в 10-м веке году церковью было решено заменить Сатурналии днем рождения Христа (дата рождения Христа в действительности неизвестна).
Слово "Рождество" произошло от староанглийского "Cristes maesse" (англ. Mass of Christ - Месса Христа). В английском языке вместо слова Christmas (Рождество) в настоящее время часто заменяют аббревиатурой Xmas.
К 1100 году Рождество стало главным религиозным праздником в Европе.
Святой Николай считался дарителем подарков во многих европейских странах.
В 15 веке многие художники изображали на своих полотнах сцену рождения Иисуса.
Популярность Рождества была несколько подорвана во времена реформации (религиозное движение 1500-х из которого возникло протестанство). Во времена реформации многие христиане стали считать Рождество языческим праздником из-за нерелигиозных обрядов, сопровождающих празднование Рождества. В связи с этим в 17 веке в Англии и некоторых английских колониях в Америке празднования Рождества были на время отменены.
Временное несоответствие празднования Рождества различными церквами в настоящее время связано с тем, что ряд церквей (русская, болгарская, сербская и другие православные церкви) пользуются Юлианским календарем, 25-е декабря которого соответствует 7-му января григорианского календаря.
В юлианском календаре средняя длительность года в интервале 4-х лет равнялась 365.25 суток, что на 11 мин 14 с длиннее тропического года.
Длина года в григорианском календаре в среднем равна 365.2425 сут, что лишь на 26 с превышает тропический год.
В нашей стране григорианский календарь был введен в 1918 году, но русская церковь продолжает пользоваться юлианским календарем по сей день.
Различие между старым и новым стилями в 1582 году (в год, когда он был введен в Европе папой Григорием) составляло 10 суток, в 18 веке - 11 суток, в 19 веке - 12 суток, и в 20 соответственно - 13 суток
Реальные черты характера раскрываются и в образе Солохи, расчетливой и хитрой женщины, ловко управляющейся со своими многочисленными обожателями. Солоха «так умела причаровать к себе самых степенных Козаков (которым, не мешает между прочим заметить, мало было нужды до красоты), что к пен хаживал и голова, и дьяк Осип Никифорович (конечно, если дьячихи не было дома), и Чуб, и Казак Касьян. И, к чести се сказать, она умела искусно обходиться с ними. Ни одному из них и в ум не приходило, что у него есть соперник... Может быть, эти самые хитрости и сметливость ее были виною, что кое-где начали поговаривать старухи, особливо когда выпивали где-нибудь на веселой сходке лишнее, что Солоха точно ведьма». Замечательным юмором овеян образ старого ловеласа казака Чуба, человека недалекого, туго соображающего и в то же время упрямого, самоуверенного. Очень выразителен и образ дьяка, занятого поисками земных утех, выступающего в качестве одного ИЗ «солидных» конкурентов в шеренге обожателей Солохи. Характерная особенность «Ночи перед Рождеством» состоит в том, что наряду с образами, взятыми из народной среды, здесь показаны столичные верхи, рядом с фантастикой нарисованы реальные исторические фигуры. Включение в повесть картин, изображающих Петербург, несомненно, содержит в себе определенное сопоставление их со сценами и образами народной жизни. Вакулу более всего поразило в Петербурге обилие «панства». «Господ, в крытых сукном шубах, он увидел так много, что не знал, кому шапку снимать. «Боже ты мои, сколько тут панства!- подумал кузнец.- Я думаю, каждый, кто ни пройдет по улице в шубе, то и заседатель, то и заседатель! а те, что катаются в таких чудных бричках со стеклами, те, когда не городничие, то верно комиссары, а может еще и больше». В первоначальной редакции «Ночи перед Рождеством» впечатление Вакулы от Петербурга было выражено несколько острее: «и в друг увидел в крытых сукном тубах, что не знал, кому шапку снимать. «Боже ты мой! Сколько (чиновничества) панства тут»,- подумал кузнец». Иронический тон Гоголь сохраняет и при описании придворной знати, подчеркивая то соединение надменности и раболепия, высокомерия и трусливого заискивания, которое характерно для знатных особ. «Минуту спустя, вошел в сопровождении немой спиты количественного росту довольно плотный человек в гетманском мундире, в желтых сапожках. Волосы на нем были растрепаны, один глаз немного крив, па лице изображалась какая-то надменная величавость, во всех движениях видна была привычка повелевать. Все генералы, которые расхаживали довольно спесиво в золотых мундирах, засуетились и с низкими поклонами, казалось, ловили его слово и даже малейшее движение, чтобы сейчас лететь выполнять его». Потемкин нарисован в «Ночи перед Рождеством» властным и хитрым сановником, лукавым царедворцем. Заранее дав «наставления» запорожцам о том, как и что им говорить на приеме у царицы, он зорко следит за исполнением своего «режиссерского» плана. В повести содержится ясное указание на то, что приезд запорожцев в столицу связан с уничтожением Запорожской Сечи, прежних казацких вольностей. Это придает образу Потемкина, так же как и образу Екатерины II, отнюдь не «благостный» облик. Вместе с тем очевидно, что писатель не стремился нарисовать портрет Екатерины II в обличительном духе. Сопоставление картин народной жизни и картин сановного Петербурга в «Ночи перед Рождеством» широко не развернуто, и тем не менее оно весьма существенно как выражение общей направленности «Вечеров». Тут мы видим развитие тех идей, которые высказаны от имени Рудого Панька в его «предисловии» к «Вечерам», когда «издатель» повестей сравнивал народный быт с бытом и жизнью знати. В «Ночи перед Рождеством», так же как и в других повестях, Гоголь широко использовал народные легенды и сказания. В сравнении с «Майской ночью» и «Сорочинской ярмаркой» фантастика в «Ночи перед Рождеством» представлена более широко. И в то же время здесь с большей выразительностью и силой осуществлено ее «снижение», развернуто своеобразное ее «обытовление». Переключенная в «бытовой» план, показанная в юмористическом освещении, фантастика теряет свои очертания необычного, страшного и непонятного, становясь чем-то смешным и забавным. Фантастические фигуры и образы предстают в «Ночи перед Рождеством» и качестве носителей мелочных житейских страстей и стремлений. «Одна только ночь оставалась ему (черту) шататься на белом свете; но и в эту ночь оп выискивал чем-нибудь выместить на кузнеце свою злобу. И для этого решился украсть месяц... Таким-то образом, как только черт спрятал в карман свой месяц, вдруг по всему миру сделалось так темно, что не всякий бы нашел дорогу к шинку, не только к дьяку. Ведьма, увидевши себя вдруг в темноте, вскрикнула. Тут черт, подъехавши мелким бесом, подхватил ее пол, руку и пустился нашептывать па ухо то самое, что обыкновенно нашептывают всему женскому роду».
Пошаговое объяснение: