Ночной пейзаж, сад ночью. Куст сирени под луной. Похоже на сон. Или на что-то между сном и явью. Может быть, Врубелю явилась Душа сирени?
Э. Межелайтис Сумерки Врубеля. Сирень.
О, как я прекрасна! Смотрите - прекрасна Средь этой сирени, сиреневой сини, И крохотна я средь нее и несчастна Средь этой сирени, сиреневой сини. Глаза мои синие все ж не синее Цветущей сирени, сиреневой сини. Сиреневым ртом я смеяться не смею Средь этой сирени, сиреневой сини. И лик мой не белый, а синие тени Дымятся на нем от сиреневой сини, И вся я сжимаюсь, как кустик сирени, Средь этой сирени, сиреневой сини. Сирень и сирень! Даже солнца здесь нету Средь этой сирени, сиреневой сини. Я кустик сирени средь тусклого света Из синей сирени, сиреневой сини.
Предметом данного поэтического высказывания может стать уже готовое произведение живописи-Сирень Михаила Врубеля. Один из самых тонких и нежных "ноктюрнов".
Для меня, это вершина живописи по эмоциональному воздействию цвета. Цвет... на "полную катушку", так, что волнует не дешёвыми эффектами декоративности, а сверхъестественным, едва уловимым, звуком музыки... Рахманинова.
Работа "За приворотным зельем" была написана в период формирования творческой индивидуальности Михаила Васильевича Нестерова. Художник увлекался книжной иллюстрацией, писал жанровые произведения. Это было первыми шагами Нестерова в художественном творчестве, которые затем нашли отражение в его последующих работах.
Нестеров, будучи участником "абрамцевского кружка", испытывал огромный интерес к народным традициям, сказкам и поверьям русского человека. Образ Руси представлен на его полотнах как некий идеальный отстраненный от реальности мир, находящийся в гармонии с природой, но навсегда канувший в Лету.
Замысел произведения "За приворотным зельем" рождался у автора трудно, несколько раз претерпевая значительные изменения. В первоначальном варианте, местонахождение которого неизвестно, изображена красивая боярышня, пришедшая к лекарю-иностранцу за приворотным корнем. Излишне детализированная, работа не удовлетворила художника. Позже эта сцена представилась автору иначе: в духе народной лирической поэзии и сказочных преданий. По-новому увиденный сюжет выдвинул перед мастером и новые художественные задачи - появилось желание глубже раскрыть душевные переживания, не стремясь к этнографической точности в изображении.
