Лев николаевич толстой – признанный мастер психологической прозы. зачастую душевная жизнь персонажей в ее целостности и динамике характеризуется яркими фрагментами, столь же близкими психологии, как и . : 1. ознакомьтесь с двумя отрывками из романа «война и мир», ниже. 2. укажите, в чем сходство описанных в отрывках сновидений с психологической точки зрения. 3. выберите один из отрывков. истолкуйте содержание сновидения, представленного в выбранном отрывке, с точки зрения двух различных психологических концепций. 1) « на мгновение пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза. «рассветает, — подумал пьер. — но это не то. мне надо дослушать и понять слова благодетеля». он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто-то говорил или сам передумывал пьер. пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто-то вне его говорил их ему. никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли. «война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, — говорил голос. — простота есть покорность богу; от него не уйдешь. и они просты. они не говорят, но делают. сказанное слово серебряное, а несказанное — золотое. ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. а кто не боится ее, тому принадлежит все. ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. самое трудное (продолжал во сне думать или слышать пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. все соединить? — сказал себе пьер. — нет, не соединить. — нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли — вот что нужно! да, сопрягать надо, сопрягать надо! » — с внутренним восторгом повторил себе пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос. — да, сопрягать надо, пора сопрягать. — запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! ваше сиятельство, — повторил какой-то голос, — запрягать надо, пора это был голос берейтора, будившего пьера. солнце било прямо в лицо пьера. он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. еще одна секунда, и я все понял бы. да что же мне делать? сопрягать, но как сопрягать все? » и пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено». 2) «петя стал закрывать глаза и покачиваться. капли капали. шел тихий говор. лошади заржали и подрались. храпел кто-то. — ожиг, жиг, ожиг, — свистела натачиваемая сабля. и вдруг петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой-то неизвестный, торжественно сладкий гимн. петя был музыкален, так же как наташа, и больше николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. музыка играла все слышнее и слышнее. напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. происходило то, что называется фугой, хотя петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы — но лучше и чище, чем скрипки и трубы, — каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное. «ах, да, ведь это я во сне, — качнувшись наперед, сказал себе петя. — это у меня в ушах. а может быть, это моя музыка. ну, опять. валяй моя музыка! » он закрыл глаза. и с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «ах, это прелесть что такое! сколько хочу и как хочу», — сказал себе петя. он попробовал руководить этим огромным хором инструментов. «ну, тише, тише, замирайте теперь. — и звуки слушались его. — ну, теперь полнее, веселее. еще, еще радостнее. — и из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. — ну, голоса, приставайте! » — приказал петя. и сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте. с торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него».
