Пошаговое объяснение:
Для построения графика прямой линии достаточно определить координаты двух точек.
Эти точки можно взять с определения точек пересечения с осями координат.
1)3х+у=6
х=0 у=(6-3х)/1=(6-3*0)/1=6/1=6
у=0 х=(6-1у)/3=(6-1*0)/3=6/3=2
Получили координаты точек А(0;6) и В(2;0).
Через эти точки проводится прямая, которая и является графиком уравнения 3х+у=6
2) -3х+2у=4
х = 0 у = (4+3х)/2 = (4+3*0)/2=4/2=2
у = 0 х =(4-2у)/-3=(4-2*0)/-3=4/-3=-1 1/3
Получили координаты точек А(0;2) и В(-1 1/3;0).
Через эти точки проводится прямая, которая и является графиком уравнения -3х+2у=4
и,т,д,
Ни у кого нет сомнений в том, что Онегин несчастлив. Счастливым человека не может сделать ни происхождение, ни богатство, ни природная одаренность. Все это у Евгения есть. “Наследник всех своих родных”, принадлежащих к высшему петербургскому обществу, наделенный такими качествами, как “резкий, охлажденный ум” и “счастливый талант” коммуникабельности, Онегин обделен чем-то важным, необходимым для счастья. Автор, рассказывая о Евгении как о своем приятеле, дает нам понять, что Онегина отличает удивительная душевная неразвитость. Рассказчик постоянно предлагает Онегину обстоятельства, которые для самого автора связаны с ощущением упоения жизнью, восторга и счастья. Онегин в этих обстоятельствах остается равнодушным.
Для автора театр — “волшебный край”, о котором он говорит с огромным воодушевлением, показывая себя подлинным знатоком и ценителем русской театральной культуры. Но “почетный гражданин кулис” остается равнодушен и к “блистательной” Истоминой, и к “прелести необыкновенной” постановок Дидло. Автор как бы предлагает Онегину полюбить вместе с ним “бешеную младость, и тесноту, и блеск, и радость” балов, но Онегин появляется в гостиных, “как Child Harold, угрюмый, томный”. Автор хотел ввести Онегина в круг своих друзей-литераторов, научить его наслаждаться “горячкой рифм”, потому что в творчестве находит поэт от душевных невзгод: “Пишу, и сердце не тоскует”. Но из этого ничего не вышло, как они “ни бились”, к тому же оказалось, что вообще Евгению “труд упорный... был тошен”. “Счастье юных лет” автора составляла любовь, которая так преображала окружающий мир, что счастливыми становились даже предметы: “счастливое стремя”. Но Онегин не умеет любить, для него любовь — “наука страсти нежной”,-рассудочная игра. Показательно, что с первых страниц романа много говорится об уме героя, душа же упоминается только в связи с его “душевной пустотой”. Большое значение для развития души могут иметь книги, что подтверждает пример Татьяны, но Онегин читал книги, чтобы “присвоить ум чужой”. О душевной “глухоте” Евгения говорит и отсутствие родственных привязанностей. Узнав о смерти отца, он оказывается “довольный жребием своим”, а дядя, по его мнению, когда умер, “лучше выдумать не мог”.
Автор ведет Онегина по жизни, предлагая ему все новые
возможности счастья. Он как будто ждет, когда же Евгений, как Фауст, воскликнет: “Остановись, мгновение! Ты прекрасно!” — и посылает героя в “мир деревенской тишины”, где сам автор провел “счастливейшие дни”. Но “его Евгений” и здесь остается бесчувственным, его все так же, “как тень”, преследует “хандра”. Онегин не смог погрузиться в покой сельского однообразия, найдя “замену счастью” в привычке, как иной “деревенский старожил”. Тогда автор умышленно сталкивает героя с миром душевности и сердечности, знакомя Онегина с людьми, у которых есть то, чем обделен Евгений.
“Душа” — первое слово, характеризующее Ленского. Оно присутствует во всех строфах, знакомящих нас с юным поэтом: “с душою прямо генетической”, “дух пылкий”, “его душа была согрета...”, “...душа родная соединиться с ним должна”, “...поэтическим огнем душа воспламенилась в нем”. В душе живет и “доверчивая совесть” и счастье. Ленский — единственный герой романа, для которого счастье — естественное сиюминутное состояние. Для автора мгновения счастья были разлиты в воспоминаниях. Его отношение к счастью можно выразить словами И. А. Бунина: “О счастье мы всегда лишь вспоминаем”. Ленский же так идеализирует мир, что может быть счастлив именно сейчас. Автор называет его “счастливцем”, не раз повторяет, что тот “был счастлив”, веселит читателя “картиной счастливой любви” Ленского, торопит “счастливый срок” его свадьбы. “Негодование ревнивое” лишь ненадолго выводит Ленского из перманентно счастливого состояния, в которое он быстро и радостно возвращается, как в состояние устойчивого равновесия, шепча: “...не правда ль? Я счастлив”.
В рассказе о Ленском возникает нежный образ: “мотылек, в весенний впившийся цветок”. Этот же образ связывается с Татьяной: “Так бедный мотылек и блещет и бьется радужным крылом...” В виде бабочки в античном искусстве изображалась Психея