ГЛАЗА СТРАШАТСЯ (боятся), А РУКИ ДЕЛАЮТ. Говорится тогда, когда приходится приниматься за работу, которой не видно конца. Он же, дьявол, плодущий, зверь этот, кролик, на нем одном можно пол плана взять!.. Опять-таки надо вести разовые опоросы и доводить свиней до беконной кондиции — снова деньга в кармане... Я так это дело понимаю: глаза страшатся, а руки делают... Е. Мальцев, Войди в каждый дом. <Глаза страшатся, а руки делают». Припомнит ее [пословицу], скажет вовремя кто-нибудь из старших — глядь, уж и не так страшно начинать работу, которой конца не видно. Вот вам и материальная сила слова. В. Белов, Лад. — Ничего, ребята,— сказал Николай Старовер. Он даже не привстал, чтобы окинуть взглядом непаханные поля, а продолжал спокойно курить. — Ничего... Глаза боятся, а руки делают. Смотрите, какой день бог послал. Да если этак недельку погода постоит, знаете ли, сколько мы вспашем! Ю. Красавин, Пастух. — Даль: Глаза стращают, а руки делают.
Овольно скоро семья Глинки вернулась в свое имение. Там у подросшего Миши появилась еще одна страсть – оркестр его дяди. Иван Николаевич довольно часто приглашал музыкантов к себе в дом, чтобы они поиграли по случаю торжества или приезда гостей. Музыканты гостили в их доме по нескольку дней, и когда гости уезжали, прекращались танцы. Тогда оркестр просто играл разные пьесы. После прослушивания музыки мальчик долго находился в каком-то лихорадочном состоянии, был рассеян, плохо рисовал и не слушал учителя. Вскоре учитель укорил Мишу, что он все время думает о музыке и поэтому плохо рисует. По словам Михаила Ивановича, он ответил учителю: «Что ж делать? Музыка – душа моя!» С этого времени Глинка страстно полюбил музыку. Оркестр его дяди был для него самым большим удовольствием
— Ничего, ребята,— сказал Николай Старовер. Он даже не привстал, чтобы окинуть взглядом непаханные поля, а продолжал спокойно курить.
— Ничего... Глаза боятся, а руки делают. Смотрите, какой день бог послал. Да если этак недельку погода постоит, знаете ли, сколько мы вспашем! Ю. Красавин, Пастух.
— Даль: Глаза стращают, а руки делают.