Сейдолла Бәйтереков (Қаз. Сейдолла Бәйтереков; 10 мамыр 1945 - 1998) - қазақ композиторы, дирижер, мұғалім. Қазақстанның еңбек сіңірген мәдениет қызметкері (1994).
1956 жылы ол Кентау музыкалық мектебіне, аккордеон сыныбына түсіп, мұғалімдер С.Бәйтерековтің музыкалық талантын байқады. Қазір бұл Кентау қаласындағы 1999 жылы оның есімімен аталған жалғыз музыкалық мектеп.
Мектептен шыққаннан кейін ол Мәскеуге кетіп, онда теміржол институтына түседі, бірақ техникалық мамандық оның шақыруы емес екенін түсініп, ұзақ оқымады. Ол Қазақстанға оралды. 1962 жылы қыркүйекте С.Бәйтереков Целиноград ауылшаруашылық институтына түсіп, сол жақтан әскер қатарына шақырылды. Ол 1965 жылға дейін Өзбек КСР-нің Самарқанд қаласында музыкалық взводта қызмет етті.
Демобилизациядан кейін ол Шымкенттегі музыкалық мектепке түсіп, онда әр түрлі музыкалық аспаптарда ойнау дағдыларын меңгерді. Оқуын Қазақ консерваториясында жалғастырды. Құрманғазы, оны 1977 жылы хор дирижері мамандығы бойынша бітіріп, сол жерде сабақ бере бастады. 1977 ж. Сонымен бірге С.Бәйтереков үшін өзінің «Әлия» [1] әнін салтанатты түрде орындауымен, Болгарияда өткен Алтын Орфей фестивалінде Гран-при иегері болған Б.Тәжібаевтың сөзімен маңызды болды.
С.Бәйтереков 1992 жылға дейін Алма-Ата консерваториясында оқытушы болып жұмыс істеді, содан кейін «Қазақконцерт» гастрольдік-концерттік бірлестігінің көркемдік жетекшісі және дирижері болды, ол жерде жас орындаушылардың шығармашылық әлеуетін дамытуға үлкен көңіл бөлді.
1990 жылдан бастап қайтыс болғанға дейін - «Саз» мемлекеттік дыбыс жазу студиясының жетекшісі.
ответ:
музыку 19 века принято делить на два периода: до появления великого композитора м.и. глинки, то есть, примерно до 1830-1840 годов, и после.
до – эпоха раннего романтизма, или «до – глинкинская»,
после в музыке наступает классический период.
музыки 19 века — «до – глинкинская» эпоха
в начале века в музыке царило смешение двух стилей – классицизма и романтизма. в первой половине 19 столетия произошли такие масштабные для россии события, как отечественная война, восстание декабристов; в обществе распространялись идеи великой французской революции, произошедшей незадолго до этого. все это не могло не отразиться на культуре страны. в появляются м.ю. лермонтов, в.ф. одоевский, в живописи – о.а.кипренский и к.п. брюллов. в музыкальной культуре россии 19 века также слышны отголоски романтизма, который по-настоящему захлестнет страну с приходом м.и. глинки.
Летом 1811 и 1812 годов, которые Бетховен по совету врачей проводил на чешском курорте Теплице, он работал над двумя симфониями — Седьмой, законченной 5 мая 1812 года, и Восьмой. На ее создание понадобилось всего пять месяцев, хотя, возможно, она обдумывалась еще в 1811 году. Помимо небольших масштабов, их объединяет скромный состав оркестра, последний раз использованный композитором десять лет назад — во Второй симфонии. Однако в отличие от Седьмой, Восьмая классична и по форме и по духу: пронизанная юмором и танцевальными ритмами, она непосредственно перекликается с симфониями учителя Бетховена, добродушного «папы Гайдна». Законченная в октябре 1812 года, она впервые прозвучала в Вене в авторском концерте — «академии» 27 февраля 1814 года и сразу завоевала признание.
Музыка
Танцевальность играет немаловажную роль во всех четырех частях цикла. Даже первое сонатное аллегро начинается как изящный менуэт: главная партия, размеренная, с галантными поклонами, четко отделена генеральной паузой от побочной партии. Побочная не составляет контраста к главной, а оттеняет ее более скромным оркестровым нарядом, изяществом и грацией. Однако тональное соотношение главной и побочной — отнюдь не классическое: такие красочные сопоставления лишь много позже встретятся у романтиков. Разработка — типично бетховенская, целеустремленная, с активным развитием главной партии, теряющей свой менуэтный характер. Постепенно она приобретает суровое, драматическое звучание и достигает мощной минорной кульминации в tutti, с каноническими имитациями, резкими сфорцандо, синкопами, неустойчивыми гармониями. Возникает напряженное ожидание, которое композитор обманывает внезапным возвращением главной партии, ликующе и мощно (три форте) звучащей в басах оркестра. Но и в такой легкой, классичной симфонии Бетховен не отказывается от коды, которая начинается как вторая разработка, полная шутливых эффектов (хотя юмор достаточно тяжеловесен — в немецком и собственно бетховенском духе). Комический эффект содержится и в последних тактах, совершенно неожиданно завершающих часть приглушенными перекличками аккордов в градациях звучности от пиано до пианиссимо.
Столь важную обычно для Бетховена медленную часть здесь заменяет подобие умеренно быстрого скерцо, что подчеркнуто авторским обозначением темпа — аллегретто скерцандо. Все пронизывает неумолчный стук метронома — изобретения венского музыкального мастера И. Н. Мельцеля, которое позволило с абсолютной точностью устанавливать любой темп. Метроном, появившийся как раз в 1812 году, назывался тогда музыкальным хронометром и представлял собой деревянную наковальню с молоточком, равномерно отбивающим удары. Тема в таком ритме, легшая в основу Восьмой симфонии, была сочинена Бетховеном для шуточного канона в честь Мельцеля. В то же время возникают ассоциации с медленной частью одной из последних симфоний Гайдна (№ 101), получившей название «Часы». На неизменном ритмическом фоне происходит шутливый диалог между легкими скрипками и грузными низкими струнными. Несмотря на миниатюрность части, она построена по законам сонатной формы без разработки, но с кодой, совсем крохотной, использующей еще один юмористический прием — эффект эха.
Третья часть обозначена как менуэт, что подчеркивает возвращение композитора к этому классическому жанру шесть лет спустя после использования менуэта (в Четвертой симфонии). В отличие от шутливых крестьянских менуэтов Первой и Четвертой симфоний, этот напоминает скорее пышный придворный танец. Особое величие придают ему заключительные возгласы медных инструментов. Однако закрадывается подозрение, что все эти четко членящиеся темы с обилием повторов — лишь добродушная насмешка композитора над классическими канонами. И в трио он тщательно воспроизводит старинные образцы, вплоть до того, что поначалу звучат только три оркестровые партии. Под аккомпанемент виолончелей и контрабасов валторны исполняют тему, сильно смахивающую на старинный немецкий танец гросфатер («дедушка»), который двадцать лет спустя Шуман в «Карнавале» сделает символом отсталых вкусов филистеров. А после трио Бетховен точно повторяет менуэт (da capo).
В безудержно стремительном финале также царит стихия танца и остроумных шуток. Диалоги оркестровых групп, смены регистров и динамики, внезапные акценты и паузы передают атмосферу комедийной игры. Неумолчный триольный ритм сопровождения, подобно стуку метронома во второй части, объединяет танцевальную главную и более кантиленную побочную партии. Сохраняя контуры сонатного аллегро, Бетховен пять раз повторяет главную тему и сближает, таким образом, форму с рондо-сонатой, столь любимой Гайдном в его праздничных плясовых финалах. Очень краткая побочная появляется трижды и поражает необычными красочными тональными соотношениями с главной партией, лишь в последнем проведении подчиняясь основной тональности, как и подобает в сонатной форме. И до самого конца ничто не омрачает праздника жизни.