Объяснение:
Болеро
Ида Рубинштейн, непревзойденная Клеопатра и Шехеразада «Русских сезонов», для которой писали Дебюсси, Онеггер, Стравинский и чей облик запечатлен на известном полотне В.Серова, предложила Равелю оркестровать несколько пьес из «Иберии» Альбениса. Равеля этот замысел привлек. Но на пути его осуществления возникло неожиданное препятствие. Узнав о заказе Иды Рубинштейн, испанский композитор Х.Нин вспомнил, что пьесы Альбениса оркестрованы известным дирижером Э.Арбосом и являются собственностью издательства «Эшиг». Равель был расстроен: «Мой сезон погиб... Что скажет Ида?» Х.Нин пишет: «Несколько недель минуло без вестей от Равеля — это было в его правилах, и в одно прекрасное утро я получил короткое письмо, извещающее, что Равель работает над произведением в некотором роде необычным: «собственно говоря, без формы, без развития, почти без модуляций; ...только ритм в оркестре... Это было Болеро!»
Звучит отдаленный рокот малого барабана, пиццикато альтов и виолончелей, на фоне их флейта излагает извилистую, чисто инструментальную мелодию, которая повторяется кларнетом и получает продолжение у фагота, в свою очередь передающего ее кларнету-пикколо. Мелодия, состоящая из двух частей, необычайно велика по размерам — 32 такта.
Первая часть мелодии уходит корнями в древние пласты баскского фольклора. Она написана в духе aurresku или guison dantzu — старинных баскских мужских танцев трехдольного размера. Мелодия этих танцев, как правило, развитая и длинная, исполнялась silbotia (инструмент типа флейты) в сопровождении tiun-tiun (малых барабанов). Ритм малого барабана в Болеро Равеля очень типичен для народных танцев, в частности, для болеро. Кстати сказать, начало пьесы сходно с исполнением танца в народной практике: сперва только ритм — хлопание в ладони, щелканье кастаньет, звуки тамбуринов, и лишь потом появляется мелодия танца. Вторая часть мелодии Болеро отмечена чертами цыганo-андалузского фольклора, о чем свидетельствует ее открыто страстный характер, отступление от диатоники в область хроматических ладов. Впервые звучит она у фагота, очевидно, имитирующего звук испанской бомбарды.
Целью Равеля было создать обобщенный образ Испании, а не воспроизвести конкретные фольклорные приметы какой-либо ее области. Он смело сочетает черты баскского и андалузского фольклора, словно давая понять, его «Болеро» не специфически баскское или андалузское, а — испанское!
Конструктивная идея пьесы предельно ясна. Мелодия повторяется пять раз, причем каждая ее часть проходит дважды. Только в самом конце происходит сдвиг, знаменующий кульминацию произведения. В Болеро применен принцип оркестровых вариаций. Развитие музыкальной идеи осуществляется за счет смены и накопления оркестровых тембров: от скромного звучания флейты в сопровождении малого барабана до сверхмощного tutti. Гармония при этом качественно не изменяется. Фактура подчиняется гипнотической власти ритма. Оркестр «вздыбливается» и срывается в заключительном глиссандо…
Обращением к форме оркестровых вариаций на неизменную мелодию Равель строжайшим образом ограничил себя. Несмотря на это самоограничение, а скорее — благодаря ему, Равель достигает в Болеро поразительного совершенства. Оно настолько впечатляет, что последующие обращения композиторов к той же форме оркестровых вариаций невольно напоминают о Болеро. Исключительность Болеро заключается в чрезвычайной последовательности динамико-колористического нарастания на протяжении всей пьесы. Может быть, в этом таится секрет ассоциаций, которые сближают Болеро с эпизодом нашествия из Седьмой симфонии Шостаковича при всех их радикальных смысловых различиях.
Важно отметить, что пьеса исполняется в неизменном темпе Моderato assai без малейших accelerando и ritardando. Равель
Объяснение:
Герой трагедії О.С. Пушкіна «Борис Годунов» , чернець Чудова монастиря Григорій Отреп'єв, «бідний чорноризець» , «чернечої неволею нудьгуючи» , який втік з Москви «до українців в їх буйні курені» , щоб з'явитися потім в Польщі під ім'ям врятованого царевича Димитрія і в цьому вигляді заявити права на трон Московський, обравши своєю жертвою того, хто на ньому сидить. Хоча трагедія Пушкіна названа ім'ям іншої особи, самозванець повною мірою є її героєм і в цій якості можна порівняти тільки з Борисом Годуновим.
Розташування головних персонажів в системі подій робить неминучою колізію, що переростає в драматургічний конфлікт. Тим часом сенс трагедії незводимо до боротьби Бориса і самозванця за володіння вінцем і бармами Мономаха. З цієї точки зору істотно Доповнення, внесене Пушкіним в перший варіант назви:» комедія про справжню біду Московській державі, про царя Бориса і про Гришка Отреп'єва". Тут виявляється парадоксальна спільність героїв, політична доля
б) ,классициз