Своим присутствием фестиваль почтили кюйши, композитор, почетный профессор Казахской национальной консерватории им. Курмангазы, заслуженный деятель культуры Мухамеджан Тлеуханов, писатель, этнограф, почетный житель Шетского района Торехан Майбас, заведующий кафедрой домбры Казахской национальной академии искусств Жангали Жузбай, профессор Казахского национального университета искусств Раушан Малдыбаева и многие другие. В числе участников - исполнители из Карагандинской области, Астаны, Алматы, Тараза и Актау.
Казалось бы, в Казахстане довольно-таки часто и повсеместно проводятся различные музыкальные мероприятия, будь то фестивали, конкурсы, посвященные традиционной казахской инструментальной музыке. Почему именно этот привлек к себе внимание видных деятелей культуры и ученых-искусствоведов? Дело в том, что именно здесь, в Шетском районе, удалось сохранить уникальный стиль шертпе, который также называют аркинской традицией, едва не канувший в Лету. Как объяснил кюйши и участник районного хора ветеранов «Атамекен» Ертай Жанибеков, Даулетбек Садвакасов являлся одним из корифеев шертпе кюя.
- Искусство кюя очень развито в нашем краю. В течение последних двух столетий здесь жили и творили великие композиторы. Заслуга Даулетбека Садвакасова заключается в том, что он донес до нас наследие этих авторов, - объяснил местный житель.
По его словам, на долгие полвека шертпе был практически забыт. На то имелись политические мотивы. Основателем школы исполнения в стиле шертпе признан Таттимбет Казангапулы. Несмотря на то, что он скончался более чем за полвека до становления советской власти, та попыталась сделать все возможное, чтобы стереть его имя из народной памяти. Его потомки как «баи-эксплуататоры» в 20-30 годы века подвергались целенаправленным гонениям и преследованиям. Соответственно, творчество великого кюйши расценивалось как антинародное, и многие последователи его школы были репрессированы как враги народа.
Музыковед Раушан Малдыбаева отметила, что фестиваль является поистине историческим событием:
- Поскольку в силу идеологических причин личность Таттимбета находилась под запретом, практически весь советский период этот стиль не исполнялся на большой сцене. И только после обретения независимости в Казахской национальной консерватории им. Курмангазы в репертуар учебных программ стали включать его кюи, - подчеркнула она.
Соответственно, в тот период исследование шертпе кюя проводилось неравномерно. Устранить пробел удалось двум музыкантам мирового уровня - Абикену Хасенову и Магауие Хамзину, которые, кстати, являются уроженцами Шетского района. Даулетбек Садвакасов, жизнь которого оборвалась девять лет назад, является продолжателем школы Абикена Хасенова и его непосредственным учеником.
Как объяснила профессор университета, в настоящее время аркинская домбровая традиция распространена не только в Центральном, но и Восточном и Южном Казахстане.
- Западный Казахстан имеет совершенно другой исполнительский стиль - токпе, который по своей манере близок к западно-иранской ветви. Эти два термина отображают звукоизвлечения. Токпе - непрерывный звук, удар производится кистью руки. Шертпе - это тонкая инкрустация: попеременная игра одной струной, затем другой с применением щипковых приемов. Извлекаемый звук гораздо сложнее для слуха. Его главное отличие - философичность, глубина. Да и в целом в инструментальной музыке работают только душа и интеллект человека. Если в песне есть слово, которое позволяет понять, что хотел сказать автор, то кюй - это интеллектуальная музыка. И если вы ее понимаете, вы понимаете душу народа, - отметила Раушан Малдыбаева.
Этот краткий экскурс в историю музыкального наследия Центрального Казахстана заставил по-новому взглянуть на традиционную казахскую музыку, понять, о чем думали авторы кюев, что хотели донести до людских сердец. Например, слушая «Сарыжайлау», с легкостью представляешь себе сочную зелень бескрайних степей, по которой носятся жеребята, дым костров, поднимающийся над безмятежным аулом. Или народную боль и скорбь, которые Абикен Хамзин воспроизвел в своем бессмертном произведении «Коныр», посвященном памяти жертв сталинских репрессий.
Весьма отрадно, что традиции, заложенные почти два века назад, подхвачены нынешним поколением. Сын Даулетбека Садвакасова Кайролла начал большое дело, выходящее за пределы его жизни. Он создал уникальную школу последователей шертпе кюя. Это не классическое учебное заведение, которое строго регламентировано планами и учебными программами. Здесь знания передаются непосредственно от учителя к ученику. И кто знает, нет ли среди учеников этой самобытной школы будущих авторов, чьи произведения станут шедеврами казахской инструментальной музыки?
Симфонии Гайдна, как правило, содержат типичные четыре части (allegro, andante, менуэт и финал), хотя порой композитор увеличивал число частей до пяти (симфонии "Полдень", "Прощальная") или ограничивался тремя (в самых первых симфониях). Иногда ради достижения особого настроения он изменял обычную последовательность частей (симфония №49 начинается скорбным adagio). Все симфонии Гайдна непрограммны, они не имеют какого-то определённого сюжета. Исключение составляют три ранние симфонии, названные самим композитором "Утро", "Полдень", "Вечер" (№№ 6, 7, 8). Все другие названия, данные симфониям Гайдна, принадлежат слушателям. В зрелых симфониях Гайдна устанавливается классический состав оркестра, включающий все группы инструментов - струнные, деревянные и медные духовые, ударные.
Бытует у нас разделение на музыку легкую и музыку сложную. Причем подразумевается под легкой музыкой что-то второсортное, а приверженность людей к той или иной музыке как бы является показателем их культурного уровня. В разряд легкой музыки чаще всего входит массовая песня, эстрадные сочинения, салонные романсы и танцевальная музыка. В разряд сложной — классика. Это в большой мере решает судьбу оперы, а потому об этом нужно поговорить. Правильна ли прежде всего такая классификация? По-моему, нет, ее легко опровергнуть фактами. Надо, видимо, прежде всего выяснить,для кого и когда та или иная музыка легка или сложна. Я, например, легко воспринимаю Моцарта, но слабо разбираюсь в многообразии форм различных джазов. Музыка современного эстрадного репертуара мне мало понятна, но я вижу, как на концерты этого искусства с удовольствием ходит публика, и главным образом представители молодого поколения. Что же, высокомерно отрицать современные течении эстрадной музыки и признавать только близкий мне мир образов классической и современной музыки? Это было бы наивным и необъективным. Конечно же, объективно Моцарт проще и легче для восприятия, доходчивое, чем музицирование некоторых современных музыкальных ансамблей. Почему же его музыку надо считать сложной? Почему недавно сложившиеся и бесконечно развивающиеся формы современной эстрадной музыки надо считать легкой музыкой? Нет, они очень сложны, требуют подготовки, привычки для их восприятия, особого душевного настроя, вкуса, привязанностей к выражению эмоции в данной форме. Музыкальный материал в этих произведениях усложнен гармонически, он всегда отличается многообразием ритмов, мелодический строй замысловат. Незнакомый с подобного рода произведениями слушатель легко оценит их как какофонию, хаос звуков, интенсивность которых у одних вызывает протест и возмущение, у других — восторг! Разумеется, здесь мы не говорим о спекуляции на моде, о множестве бездарных подражаний, о погоне за оригинальностью. Ведь бездарные подражания живут и в сфере так называемой серьезной музыки. Я говорю о сложившихся на определенной, временной, общественной, социальной почве манерах музыкального мышления. Сложная и малопонятная музыка сегодня-завтра может стать понятной, демократической, любимой. Непривычное становится привычным, привычное — легким и приятным для восприятия. Композиторы-классики никак не могут сейчас казаться сложными и недоступными. Они могут казаться просто скучными. Скучными для тех, кто не воспринимать их эстетику. Но скучной кажется многим (и мне в том числе) музыка многих современных эстрадных ансамблей. И я не стесняюсь признаться и не может быть, пока) понять и оценить их... Свойство воспринимать музыку поддается воспитанию. Наверное, можно добиться «универсального» восприятия музыки, когда один и тот же человек одинаково восторженно и серьезно может слушать музыку разных форм, характеров, стилей. Однако главную роль здесь, как мне кажется, играет индивидуальность и склонность человека, своего рода талант восприятия. Композитор, сочиняющий оперу, волен создавать ее музыкально-драматургический образ любой музыкой. В шестидесятых годах я был в Лондоне на спектакле «Отелло»; это произведение называлось рок-оперой, потому что именно этот тогда модный стиль был избран создателями как главное художественное средство. Эта рок-опера воспринималась демократической публикой с большим интересом и пониманием, не меньше чем знаменитая опера Дж. Верди. Хотя очевидно, что художественный уровень этих произведений несравним. Но мы говорим не о художественном значении опер, а о возможности использования в качестве выразителя драматургии и рок-музыку. Легко представить, что музыка рок-оперы может быть превосходным выразителем драматических ситуаций. И легко представить, что музыка привычного классического стиля может оказаться несостоятельным средством раскрытия этих ситуаций. Для оперы с современной (даже, можно сказать, злободневной) темой — «Рыжая Лгунья и солдат» — композитор Ганелин избрал особую манеру музицирования и звукового изложения всего, чем живут герои этого произведения. Она была основана на достижениях современной эстрадной музыки. Это не значит, что опера стала легче, легкомысленнее или доходчивее. Нет, это значит, что манера изложения музыкально-драматургического образа соответствовала событиям, точно их выражала. Это подтвердил успех спектакля у самой разной публики. Может быть, нам приходилось слышать мелодии знаменитых классиков в обработке джазов? Например, арию Индийского гостя из оперы «Садко», или «Колыбельную» Моцарта, или «Песню половецких девушек» из оперы «Князь Игорь», отдельные куски из оперы американского композитора Гершвина «Порги и Бесс». Взяв в основу оригинальные мотивы этих произведении, джазовые музыканты по-своему интерпретируют их, не упрощая, а усложняя не только гармонизацию и ритмическую основу, но часто преобразуя и мелодию, делая ее более замысловатой и прихотливой.
Своим присутствием фестиваль почтили кюйши, композитор, почетный профессор Казахской национальной консерватории им. Курмангазы, заслуженный деятель культуры Мухамеджан Тлеуханов, писатель, этнограф, почетный житель Шетского района Торехан Майбас, заведующий кафедрой домбры Казахской национальной академии искусств Жангали Жузбай, профессор Казахского национального университета искусств Раушан Малдыбаева и многие другие. В числе участников - исполнители из Карагандинской области, Астаны, Алматы, Тараза и Актау.
Казалось бы, в Казахстане довольно-таки часто и повсеместно проводятся различные музыкальные мероприятия, будь то фестивали, конкурсы, посвященные традиционной казахской инструментальной музыке. Почему именно этот привлек к себе внимание видных деятелей культуры и ученых-искусствоведов? Дело в том, что именно здесь, в Шетском районе, удалось сохранить уникальный стиль шертпе, который также называют аркинской традицией, едва не канувший в Лету. Как объяснил кюйши и участник районного хора ветеранов «Атамекен» Ертай Жанибеков, Даулетбек Садвакасов являлся одним из корифеев шертпе кюя.
- Искусство кюя очень развито в нашем краю. В течение последних двух столетий здесь жили и творили великие композиторы. Заслуга Даулетбека Садвакасова заключается в том, что он донес до нас наследие этих авторов, - объяснил местный житель.
По его словам, на долгие полвека шертпе был практически забыт. На то имелись политические мотивы. Основателем школы исполнения в стиле шертпе признан Таттимбет Казангапулы. Несмотря на то, что он скончался более чем за полвека до становления советской власти, та попыталась сделать все возможное, чтобы стереть его имя из народной памяти. Его потомки как «баи-эксплуататоры» в 20-30 годы века подвергались целенаправленным гонениям и преследованиям. Соответственно, творчество великого кюйши расценивалось как антинародное, и многие последователи его школы были репрессированы как враги народа.
Музыковед Раушан Малдыбаева отметила, что фестиваль является поистине историческим событием:
- Поскольку в силу идеологических причин личность Таттимбета находилась под запретом, практически весь советский период этот стиль не исполнялся на большой сцене. И только после обретения независимости в Казахской национальной консерватории им. Курмангазы в репертуар учебных программ стали включать его кюи, - подчеркнула она.
Соответственно, в тот период исследование шертпе кюя проводилось неравномерно. Устранить пробел удалось двум музыкантам мирового уровня - Абикену Хасенову и Магауие Хамзину, которые, кстати, являются уроженцами Шетского района. Даулетбек Садвакасов, жизнь которого оборвалась девять лет назад, является продолжателем школы Абикена Хасенова и его непосредственным учеником.
Как объяснила профессор университета, в настоящее время аркинская домбровая традиция распространена не только в Центральном, но и Восточном и Южном Казахстане.
- Западный Казахстан имеет совершенно другой исполнительский стиль - токпе, который по своей манере близок к западно-иранской ветви. Эти два термина отображают звукоизвлечения. Токпе - непрерывный звук, удар производится кистью руки. Шертпе - это тонкая инкрустация: попеременная игра одной струной, затем другой с применением щипковых приемов. Извлекаемый звук гораздо сложнее для слуха. Его главное отличие - философичность, глубина. Да и в целом в инструментальной музыке работают только душа и интеллект человека. Если в песне есть слово, которое позволяет понять, что хотел сказать автор, то кюй - это интеллектуальная музыка. И если вы ее понимаете, вы понимаете душу народа, - отметила Раушан Малдыбаева.
Этот краткий экскурс в историю музыкального наследия Центрального Казахстана заставил по-новому взглянуть на традиционную казахскую музыку, понять, о чем думали авторы кюев, что хотели донести до людских сердец. Например, слушая «Сарыжайлау», с легкостью представляешь себе сочную зелень бескрайних степей, по которой носятся жеребята, дым костров, поднимающийся над безмятежным аулом. Или народную боль и скорбь, которые Абикен Хамзин воспроизвел в своем бессмертном произведении «Коныр», посвященном памяти жертв сталинских репрессий.
Весьма отрадно, что традиции, заложенные почти два века назад, подхвачены нынешним поколением. Сын Даулетбека Садвакасова Кайролла начал большое дело, выходящее за пределы его жизни. Он создал уникальную школу последователей шертпе кюя. Это не классическое учебное заведение, которое строго регламентировано планами и учебными программами. Здесь знания передаются непосредственно от учителя к ученику. И кто знает, нет ли среди учеников этой самобытной школы будущих авторов, чьи произведения станут шедеврами казахской инструментальной музыки?
Объяснение: