Подобные соответствия миропонимания двух великих современников – готфрида лейбница и себастьяна баха – поведут иного слушателя музыки еще по одному "обходному пути" к восприятию гармонии прекрасного. и если он после какого-нибудь концерта по аналогии с высказыванием лейбница внесет на поля своей программки концерта запись: " есть поэзия гармонии, вычислившая себя, но не умеющая высказаться в образах для души", – не будем искать в этой метафоре лишь своеволие фантазии. немало есть и других областей знания, откуда в час баховского концерта приходят сопоставления. у каждого слушателя – свои находки сердца и интеллекта в час звучания органных произведений баха. звуки органа вызывают и зримые и умозрительные поэтические картины. низвергаются лавины, взметается пламя, ведут спор небожители, борется добро со злом, парит возвышенное, страстями полнится земное, поют хоры, ведет исповедь сердце. вписываются в баховское музыкальное мироздание проявления самой жизни в ее вечном движении.
Но в том-то и сказывается художественное дарование композитора, что он отказывается от буквальных аналогий, размещая музыкальный материал в трехдольном размере, играющем здесь роль символического напоминания о далеком музыкальном родстве этого романса с вальсом. Именно поэтому в «Свидании», несмотря на откровенно трагический характер слов, есть простор для проявления лирического чувства - своего рода отраженного света былой любви. Радостью бытия, солнечным настроением и вместе с тем мягким, почти пантеистическим чувством проникнута музыка романса на слова А. К- Толстого «Колокольчики мои». Особую прелесть этому сочинению придает чередование в вокальной партии эпизодов речитативного характера с фрагментами кантиленного пения. Булахов никак не обозначил эти драматургические особенности романса, однако сама мелодическая структура исполнителю угадать их совершенно безошибочно. Каждый эпизод (на протяжении первых 12 тактов) представляет собой двутакт. Чередование начинается с ариозно-речитативного двутакта, вслед за которым звучит двутакт кантилены. Этот принцип выдерживается вплоть до заключительного четырех-такта, в котором обнаруживается обратный порядок чередования (ариозно-речитативный двутакт следует после кантиленного). Вступление и заключение романса, образующие арку, написаны в стиле вариации на мелодию, положенную в основу вокальной партии, однако содержат в себе и ряд своеобразных, независимых интонационных оборотов, природа которых коренится в народных свирельных наигрышах. Романс-вальс «Нет, не люблю я Вас!» на стихи Зименко погружает слушателя в атмосферу непринужденного, безупречного в отношении вкуса музицирования. Игровой момент становится в нем главным, именно он определяет характер интонации, которая здесь принимает порой самые неожиданные шутливо-капризные оттенки. Часто встречающиеся здесь хроматические изломы мелодии вовсе не говорят о ее инструментальном происхождении, а лишь подчеркивают изящно и просто, без тени грубоватой изобразительности, смысловые нюансы стихотворной строки. Этот прием особенно удачно используется, например, в 25 и 27 тактах:
