Музыкальные ложки это вид ударных музыкальных инструментов. Они были придуманы ещё на Руси и без них не обходилась любая песня или музыка(русская). Обычно их делали из дерева и украшали красивой росписью-хохломой. У них очень звонкий звук. Русские очень любили этот инструмент и они были в каждом доме.
"Переводчик в прозе раб, а в стихах соперник", - обронил Поэт. Русский переводчик "Гамлета" обречен на двойное соперничанье - с автором оригинала и переводческой традицией. Но даже если ты сам осознаешь, что вскарабкался на плечи гигантов, знакомый театровед все равно поинтересуется: "А что, Пастернак уже не устраивает?" Переводы редко живут на сцене долее трех десятилетий: язык, как стрелки часов, незримо смещается во времени. Переводчиком становится тот, кто раньше других заметит, что часы отстали. Мне жаль ямбического затакта "То be, or not to be...", того первого безударного слога, в котором слышен резкий вдох и виден взмах поднявшейся для удара руки. На этом фоне "Быть иль не быть, вот в чем вопрос" (Пастернак) вместе с "Быть или не быть - таков вопрос" (Лозинский) - тупой тычок, слепок с честной версификации ученого-геодезиста М.П.Вронченко (1828 г.): "Быть иль не быть - таков вопрос..." и Николая Полевого (1837 г.): "Быть или не быть - вот в чем вопрос!". В русских переводах я не слышу тигриного рыка короля: "Gertrude, do not drink". (Если это "Не пей вина, Гертруда", то прав Борис Гребенщиков, продолживший: "Пьянство не красит дам!") Не могу поверить, что стражники изъясняются со столь явным немецким акцентом: "Кто здесь?" "Нет, сам ты кто, сначала отвечай!" И фонетически невнятное "Разлажен жизни ход..." не заменит подлинного "The time is out of joint" ("Век вывихнут"), в котором выражена та же средневековая идея выворачивания времени, что и в "Слове о полку Игореве": "Наничь ся годины обратиша" ("Обратились времена наизнанку"). А перевод "Words. Words. Words" как "Слова. Слова. Слова" - всего лишь подстрочник. Что обычно делает человек, когда читает хорошую книгу и чего-то не может в ней понять? Трет переносицу и, пообещав себе, что непременно в этом разберется (когда будет время), продолжает чтение. Переводчику сложней. Если он честен перед собой и текстом, работа может встать на недели или даже месяцы. У меня не было установки отыскать в "Гамлете" нечто никому не известное, я просто хотел сделать новый перевод пьесы Шекспира. Но чем дальше втягивался в работу, тем удивительней становилось ощущение разрыва между английским текстом и его классическими интерпретациями. Вроде бы Гамлет оставался Гамлетом, а Клавдий - Клавдием, но это были другие Гамлет и Клавдий. Иными оказывалась логика их поступков, а, значит, и сами поступки. XX век с его установкой на научно-технический прогресс игнорировал шекспировскую логику "темного" стиля, опирающуюся на многомерность поэтического слова. (Подробнее об этом см. с. 237-242.) Главным образом это касается образа Горацио и тайны гибели Офелии. Пропустив через руку весь текст, я смею полагать, что при всех своих открытиях шекспироведение три с лишним века повторяет ошибки, сделанные провинциальными английскими трагиками еще во второй трети XVII в., когда после восемнадцатилетнего запрета театров Британия узнала о Шекспире.
Песен написано огромное количество. Да это и понятно, ведь песня является верным спутником человека на протяжении всей жизни. Она убаюкивает его в колыбели, рассказывает о далёких странах, учит нас смеяться, плакать, читать и считать, сопровождает повсюду. Ведь не зря поётся в известной песне Василия Ивановича Лебедева-Кумача:
Нам песня строить и жить Она, как друг и зовёт, и ведёт И тот, кто с песней пo жизни шагает, Тот никогда и нигде не пропадёт.
Годы учёбы, труда, будни и праздники, сражения и победы – всё оставляет свои песни, если попытаться собрать воедино все когда-либо рождённые песни, получилась бы огромная летопись всей истории человечества.
Что же такое песня? Почему так велика ее роль в жизни человека?
Давайте прочитаем фрагмент из повести Юрия Нагибина «Книга детства» на стр. 52 ваших учебников.
«Я рано узнал прелесть песни,- вспоминает писатель Юрий Нагибин в своей «Книге детства». - Мне пела мама.
Шумом полны бульвары, Ходят, смеются пары...
- Звучало по утрам в залитой солнцем комнате. Мама вытирала пыль с вещей, отдавая солнцу их лакированные глади. А я был во власти бульваров, полных светлой радости, шумящих молодыми голосами и весенней листвой.
И может всё случиться!
Я не знал, пела ли мама ещё, я просто больше ничего не слышал. Сердце обмирало и замыкалось в своей тайне: что-то случится в моей жизни, непременно случится, грозное, счастливое, до стыда сладкое, о чём я и думать не смел».
- Какой вывод можно сделать из прочитанного отрывка? (Слова песни, с душой пропетые родным человеком, заставляют задуматься о будущем, могут увести в прекрасный мир фантазии.)
Да, человек, даже совсем юный, впервые ощущает в себе неизведанные ещё силы к поэтическому состоянию души – тому главному, что отличает его от всех других живых существ.
