Это было странно тем более, что и композитор, и живописец, одаренные всем для их поприща, умели работать с удивительной легкостью и быстротой. Поначалу, назначенный капельмейстером придворной Певческой капеллы, Глинка предпринял продолжительную поездку на Украину, набирая певчих, собственно переманивая мальчиков из архиерейских хоров, а затем оказался в роли мелкого чиновника, который ежедневно должен являться на работу.
У него уже были готовы Персидский хор, марш Черномора и Финна; он принялся за кавантину Гориславы "Любви роскошная звезда", но день за днем его отрывали от нее. Он всегда писал только утром, после чаю; не успевал написать и страницу, как являлся дядька – унтер-офицер, руки по швам, – он почтительно докладывал:
– Ваше высокоблагородие! Певчие собрались и вас ожидают.
– Меня ожидают певчие Разве я им велел собраться к этому часу – Глинка наивно удивлялся. Даже в "Записках" он пишет: "Кто посылал дядьку До сих пор не знаю; знаю только, что иногда, пришедши в репетиционную залу, заставал я уже там и Львова, который дружески протягивал мне руку".
Ясно, кто посылал дядьку, флигель-адъютант полковник Львов, директор придворной Капеллы, внешне милостивый с капельмейстером, как государь, но не очень довольный им, поскольку Глинка не проявлял рвения по службе, на его взгляд, и почтения к нему, важному сановнику, пусть еще и молодому, – он занял должность отца, вместо композитора, который чином не вышел; – государь отличал Львова настолько, что его венчание имело место в церкви Аничкова дворца в присутствии двора; именно после приглашения на венчание своего начальника Глинка получил как бы право присутствовать на литургии в церкви Аничкова, а затем в Зимнем дворце на больших и малых выходах. Это честь, это приближение ко двору обязывало вести светский образ жизни с устройством обедов и раутов, но разлад в семье обозначался все яснее. Глинка чаще уходил из дома – к братьям Кукольникам, дневал, даже ночевал там, как, впрочем, и Брюллов.
Музыка играет всегда разную роль в жизни каждого человека. Кто-то любит рок, джаз, «попсу», классическую или современную. И ни кто не осуждает их за свой вкус и стиль в музыке. Бывает, что определённое направление очень подходит к характеру человека, и он это ощущает и сравнивает текст песни со своим внутренним миром, своими мыслями и мечтами… Когда у человека плохое настроение или ему грустно, он слушает спокойную, медленную музыку и это успокоиться (в какой-то мере…), и не так сильно грустить. Как говорил Бальзак: «Я изливаю своё горе в музыке…». А когда на душе весело мы слушаем что-то зажигательное, ритмичное и даже пытаемся при этом танцевать (ну конечно это не у каждого получается…) Музыка повсюду окружает нас, будь то в транспорте, в школе или на улице В каждой песне будь то о любви, о природе и т.д. есть скрытый смысл и его надо понять и почувствовать. У нас в Азербайджане много народностей и у каждого народа своя музыка.
Музыка играет всегда разную роль в жизни каждого человека. Кто-то любит рок, джаз, «попсу», классическую или современную. И ни кто не осуждает их за свой вкус и стиль в музыке. Бывает, что определённое направление очень подходит к характеру человека, и он это ощущает и сравнивает текст песни со своим внутренним миром, своими мыслями и мечтами… Когда у человека плохое настроение или ему грустно, он слушает спокойную, медленную музыку и это успокоиться (в какой-то мере…), и не так сильно грустить. Как говорил Бальзак: «Я изливаю своё горе в музыке…». А когда на душе весело мы слушаем что-то зажигательное, ритмичное и даже пытаемся при этом танцевать (ну конечно это не у каждого получается…) Музыка повсюду окружает нас, будь то в транспорте, в школе или на улице В каждой песне будь то о любви, о природе и т.д. есть скрытый смысл и его надо понять и почувствовать. У нас в Азербайджане много народностей и у каждого народа своя музыка.
Да, можно. такое подойдёт
Это было странно тем более, что и композитор, и живописец, одаренные всем для их поприща, умели работать с удивительной легкостью и быстротой. Поначалу, назначенный капельмейстером придворной Певческой капеллы, Глинка предпринял продолжительную поездку на Украину, набирая певчих, собственно переманивая мальчиков из архиерейских хоров, а затем оказался в роли мелкого чиновника, который ежедневно должен являться на работу.
У него уже были готовы Персидский хор, марш Черномора и Финна; он принялся за кавантину Гориславы "Любви роскошная звезда", но день за днем его отрывали от нее. Он всегда писал только утром, после чаю; не успевал написать и страницу, как являлся дядька – унтер-офицер, руки по швам, – он почтительно докладывал:
– Ваше высокоблагородие! Певчие собрались и вас ожидают.
– Меня ожидают певчие Разве я им велел собраться к этому часу – Глинка наивно удивлялся. Даже в "Записках" он пишет: "Кто посылал дядьку До сих пор не знаю; знаю только, что иногда, пришедши в репетиционную залу, заставал я уже там и Львова, который дружески протягивал мне руку".
Ясно, кто посылал дядьку, флигель-адъютант полковник Львов, директор придворной Капеллы, внешне милостивый с капельмейстером, как государь, но не очень довольный им, поскольку Глинка не проявлял рвения по службе, на его взгляд, и почтения к нему, важному сановнику, пусть еще и молодому, – он занял должность отца, вместо композитора, который чином не вышел; – государь отличал Львова настолько, что его венчание имело место в церкви Аничкова дворца в присутствии двора; именно после приглашения на венчание своего начальника Глинка получил как бы право присутствовать на литургии в церкви Аничкова, а затем в Зимнем дворце на больших и малых выходах. Это честь, это приближение ко двору обязывало вести светский образ жизни с устройством обедов и раутов, но разлад в семье обозначался все яснее. Глинка чаще уходил из дома – к братьям Кукольникам, дневал, даже ночевал там, как, впрочем, и Брюллов.