Верещагин не просто только художник, а нечто большее», - записал Крамской после первого знакомства с его живописью и спустя несколько лет вновь заметил: «Несмотря на интерес его картинных собраний, сам автор во сто раз интереснее и поучительнее».
Да, выдающийся живописец XIX века Василий Васильевич Верещагин всегда стоял особняком в истории русского искусства. По большому счёту, он не имел учителей и сам не оставил последователей созданного им направления в русской живописи.
Верещагина не поняли и не оценили современники, считая произведения художника лишь данью нигилизму «шестидесятников». И это не удивительно. В те времена, когда большинством русского общества далёкие заграничные войны-конфликты воспринимались лишь как часть успешной внешней политики империи, а поездка на театр военных действий считалась не более чем забавным приключением, Верещагин первым отважился не просто сказать, а буквально прокричать в лицо всем настоящую правду о войне. В пику своим предшественникам, живописно отображавшим лишь сцены военных побед, Верещагин представил войну как величайшую, общую трагедию и побеждённых, и победителей. В понимании самого художника, очевидца и участника кровопролитных сражений, война отвратительна и беспощадна вне зависимости от цели и причин конфликта, вне зависимости от того, какими методами и каким оружием оперируют противоборствующие стороны.
Сегодня мы понимаем, что сложный в общении, изменчивый в настроениях, непредсказуемый в действиях, «человек экспромтов» Василий Васильевич Верещагин намного опередил своё время. Выдающийся талант и выдающаяся натура - быть может, как натура он был даже значительнее и грандиознее, чем как талант. Верещагин снискал себе славу великого художника-баталиста, оставаясь проповедником пацифистских идей. Своим творчеством он призывал человечество навсегда сложить оружие, а сам погиб в бою, как настоящий воин…
Но при всех крайностях и контрастах этой сложной русской души в Верещагине неизменно ощущается оригинальность, смелость, высота натуры и та своеобразная грандиозность личности, которая побудила И.Е. Репина в траурной речи о художнике назвать его «сверхчеловеком».
Родился в Москве, получил основное музыкальное и художественное образование в Одессе, куда семья Кандинского переехала в 1871 году. Родители предполагали для сына профессию юриста, Василий Васильевич блестяще окончил Юридический факультет Московского университета, где в 1893 начинает преподавать и назначается доцентом. В 1896 знаменитый Дерптский университет предлагает Кандинскому место профессора, но он отказывается. В 30 лет Кандинский принимает решение стать художником. Во многом это происходит под влиянием выставки импрессионистов, проведенной в Москве в 1895 году и впечатлением от картины «Стог сена» Клода Моне. В 1896 году он переезжает в Мюнхен, где знакомится с немецкими экспрессионистами. После начала Первой мировой войны возвращается в Москву, но в 1921 году вновь уезжает в Германию. После закрытия Баухауза нацистами переезжает с женой во Францию, в 1939 году получает французское гражданство.
Причины, побудившие Баха к созданию столь грандиозной композиции, остаются неясными. Все предположения и нынешних баховедов носят гипотетический характер. Так, по Дж. Рифкину, «ни одна из прежних попыток идентифицировать конкретный повод для этого сочинения не выглядит убедительной. Более вероятно, что Бах стремился создать парадигматический образец вокальной композиции и в то же время внести свой вклад в историю музыкальной мессы, наиболее ответственного и престижного (наряду с оперой) жанра»[1]. Тот факт, что в Мессе не используется обычный для кантатно-ораториальной музыки Баха тематизм лютеранских церковных песен (так называемого протестантского хорала), а также тот факт, что в качестве текстовой основы взят традиционный латинский ординарий (в некоторых лютеранских церквах Германии использовались латинские тексты, но никогда — полный ординарий), исключают функционирование Мессы h-moll в современном композитору протестантском обиходе; сочинение задумывалось Бахом, вероятно, как концертная, а не как церковная музыка.
Музыку Мессы, венчающей его творческую карьеру, Бах обдумывал в течение многих лет. Так, Sanctus он написал ещё в 1724 для первого дня Рождества. Kyrie и Gloria были написаны для лютеранской мессы в 1733. В конце 1740-х гг. прежде написанные части ординария композитор основательно переработал и отшлифовал. Автограф Мессы в окончательном виде датируют 1748 или 1749 годом.
Верещагин не просто только художник, а нечто большее», - записал Крамской после первого знакомства с его живописью и спустя несколько лет вновь заметил: «Несмотря на интерес его картинных собраний, сам автор во сто раз интереснее и поучительнее».
Да, выдающийся живописец XIX века Василий Васильевич Верещагин всегда стоял особняком в истории русского искусства. По большому счёту, он не имел учителей и сам не оставил последователей созданного им направления в русской живописи.
Верещагина не поняли и не оценили современники, считая произведения художника лишь данью нигилизму «шестидесятников». И это не удивительно. В те времена, когда большинством русского общества далёкие заграничные войны-конфликты воспринимались лишь как часть успешной внешней политики империи, а поездка на театр военных действий считалась не более чем забавным приключением, Верещагин первым отважился не просто сказать, а буквально прокричать в лицо всем настоящую правду о войне. В пику своим предшественникам, живописно отображавшим лишь сцены военных побед, Верещагин представил войну как величайшую, общую трагедию и побеждённых, и победителей. В понимании самого художника, очевидца и участника кровопролитных сражений, война отвратительна и беспощадна вне зависимости от цели и причин конфликта, вне зависимости от того, какими методами и каким оружием оперируют противоборствующие стороны.
Сегодня мы понимаем, что сложный в общении, изменчивый в настроениях, непредсказуемый в действиях, «человек экспромтов» Василий Васильевич Верещагин намного опередил своё время. Выдающийся талант и выдающаяся натура - быть может, как натура он был даже значительнее и грандиознее, чем как талант. Верещагин снискал себе славу великого художника-баталиста, оставаясь проповедником пацифистских идей. Своим творчеством он призывал человечество навсегда сложить оружие, а сам погиб в бою, как настоящий воин…
Но при всех крайностях и контрастах этой сложной русской души в Верещагине неизменно ощущается оригинальность, смелость, высота натуры и та своеобразная грандиозность личности, которая побудила И.Е. Репина в траурной речи о художнике назвать его «сверхчеловеком».