Смотря о какой свободе её речь. В наше время принято разводелять два понимания свободы, как "свобода от" и "свобода для"- что правильно заметил Алексей. Игнонирование принципа "свободы для" часто становится площадкой для критики либеральной ветки идеологий, ставящих "свободу от", негативную свободу, во главу угла.
В ситуации безграничной свободы "от" у человека нет никаких предпосылок, чтобы принимать решения. Он попадает в ситуацию, в которой он не действовать, так как решения принимаются по каким-то причинам, но мы то от этих причин и освободились, так как они определяют наш выбор, делая его несвободным! Чтобы спорить с этим, придется встать на позиции эссенциализма и постулировать универсальную "человеческую природу", которая заменит контексты угнетения в случае их уничтожения. Это, впрочем, в нашу эпоху сделать очень сложно, ведь во многом постмодернистская критика базируется именно на разрушении такого наивного подхода к пониманию человека. Таким образом, безграничная "свобода от" ущербна, потому что она, проще говоря, хаотична. А человек поступает не случайным образом, но из-за чего-то и для чего-то, и обратная ситуация невозможна.
В романе “Война и мир” Толстой создал правдивую и целостную картину русской жизни первой четверти XIX века. В этот период в России главную общественную роль играли дворяне, поэтому немалое место в романе отводится описанию светского общества. Надо отметить, что высший свет в тот период был представлен в основном двумя столичными обществами, довольно сильно отличающимися друг от друга: петербургским и московским. Петербург — столица, холодный, неприветливый город, стоящий в одном ряду с европейскими городами. Петербургский высший свет — особый мир со своими законами, обычаями, нравами, интеллектуальный центр страны, ориентированный на Европу. Но первое, что бросается в глаза при описании взаимоотношений в этом обществе, — неестественность. Все представители высшего света привыкли играть роли, навязанные им обществом или взятые ими добровольно, недаром князь Василий в романе сравнивается с актером. Одним из основных видов времяпрепровождения членов высшего света были светские приемы, на которых обсуждались новости, положение в Европе и многое другое. Человеку новому казалось, что все обсуждаемое важно, а все присутствующие очень умные и думающие люди, всерьез заинтересованные предметом беседы. На самом же деле в этих приемах есть что-то механическое, равнодушное, и Толстой сравнивает присутствующих в салоне Шерер с разговорной машиной. Человека умного, серьезного, пытливого не может удовлетворить такое общение, и он быстро разочаровывается в свете. Однако основу светского общества составляют те, кому такое общение нравится, для кого оно необходимо. У таких людей вырабатывается определенный стереотип поведения, который они переносят и в личную, семейную жизнь. Поэтому в их отношениях в семье мало сердечности, больше практичности и расчета. Типичная петербургская семья — семья Курагиных. Совсем другим предстает перед нами московское светское общество, которое, впрочем, в чем-то все же сходно с петербургским. Первым изображением московского света в романе является описание именин в доме Ростовых. Утренний прием гостей напоминает светские приемы в Петербурге: обсуждение новостей, правда уже не общемирового масштаба, а местных, притворные чувства удивления или негодования, но впечатление сразу меняется с появлением детей, которые приносят в гостиную непосредственность, счастье, беспричинное веселье. На обеде у Ростовых проявляются все качества, присущие московскому дворянству: хлебосольство, радушие, семейственность. Московское общество во многом напоминает одну большую семью, где все всем известно, где прощают друг другу маленькие слабости и могут прилюдно поругать за проказы. Только в подобном обществе могла появиться такая фигура, как Ахросимова, и снисходительно оценена выходка Наташи. В отличие от петербургского, московское дворянство ближе к русскому народу, его традициям и обычаям. Вообще симпатии Толстого, по-видимому, на стороне московского дворянства, недаром его любимые герои Ростовы живут в Москве. И хотя многие черты и нравы москвичей писатель не может одобрить' (сплетничество, например), он и не заостряет на них внимание. В изображении светского общества Толстой активно пользуется приемом “отстранения”, позволяющим с неожиданной точки зрения взглянуть на события и героев. Так, при описании вечера у Анны Павловны Шерер писатель сравнивает салон с прядильной мастерской, освещая с неожиданной стороны . светский прием и позволяя читателю проникнуть в суть взаимоотношений на нем. Французский язык в речи героев тоже является приемом “отстранения”, давая возможность полнее создать образ светского общества, говорившего в то время в основном по-французски. Роман “Война и мир” был создан во второй половине XIX века. Это означает, что с жизнью светского общества начала века Толстой был знаком лишь по литературе того времени или по рассказам современников той эпохи. Поэты и писатели начала XIX века нередко обращались к изображению дворянства в своих произведениях, то есть в литературе тогда уже существовала определенная традиция в изображении высшего света, и Толстой во многом продолжает эту традицию, хотя часто и отходит от нее. Это позволило ему создать очень . полный и достоверный образ светского общества России начала XIX века.
Смотря о какой свободе её речь. В наше время принято разводелять два понимания свободы, как "свобода от" и "свобода для"- что правильно заметил Алексей. Игнонирование принципа "свободы для" часто становится площадкой для критики либеральной ветки идеологий, ставящих "свободу от", негативную свободу, во главу угла.
В ситуации безграничной свободы "от" у человека нет никаких предпосылок, чтобы принимать решения. Он попадает в ситуацию, в которой он не действовать, так как решения принимаются по каким-то причинам, но мы то от этих причин и освободились, так как они определяют наш выбор, делая его несвободным! Чтобы спорить с этим, придется встать на позиции эссенциализма и постулировать универсальную "человеческую природу", которая заменит контексты угнетения в случае их уничтожения. Это, впрочем, в нашу эпоху сделать очень сложно, ведь во многом постмодернистская критика базируется именно на разрушении такого наивного подхода к пониманию человека. Таким образом, безграничная "свобода от" ущербна, потому что она, проще говоря, хаотична. А человек поступает не случайным образом, но из-за чего-то и для чего-то, и обратная ситуация невозможна.
бъяснение: