Сейчас сама формулировка о том, что какой-то человек может быть совестью народа, вызывает глубокое недоверие. Когда-то в качестве "совести народа" превозносили себя диссиденты. Их послушали и развалили Советский Союз, это привело к неисчислимым бедам и лишениям, сам Владимир Владимирович Путин назвал это крупнейшей геополитической катастрофой 20 века, и я с Президентом в этом абсолютно согласна. Но нет худа без добра: по моему мнению, это дало народу надежную прививку от проходимцев, именующих себя "совестью народа". Сейчас каждый человек инстинктивно знает: если кто-то называет себя "совестью народа", то он ищет случая продать и предать страну, воспользоваться недовольством людей в своих личных политических целях и причинить зло тем, кто ему доверился. Народу не нужна самозваная совесть - у него есть настоящая, внутренняя.
Если человек считает, что он свободен, означает ли это, что он может делать все, что ему угодно? Нет, конечно. И не потому, что кто-то извне воздвигает ему запреты, а потому, что поступки человека часто диктуются эгоистическими побуждениями. Последние же не совместимы со свободным принятием решения.
Свобода выдвигает свои «нельзя», — и не потому, что что-то произвольно запрещено, а потому, что корыстные соображения и побуждения сами по себе не могут принадлежать свободе. Корыстные поступки — вынужденные поступки. Вынужденность ничего не запрещает, но она лишает человека его свободы. Поэтому настоящая, внутренняя свобода человека существует только при отсутствии внешней вынужденности.
Человек, поступающий эгоистично в личном, национальном (националистическом, шовинистическом), классовом, сословном, партийном или каком-либо ином плане, — не свободен.
Поступок свободен только тогда, когда он продиктован свободным от эгоизма намерением, когда он бескорыстен.