Я думаю, да, человек должен при к общественным условиям, которые его окружают. Ведь как говорят, не лезь со своим уставом в чужой монастырь.
Объяснение:
Представим такую ситуацию: вы всю жизнь прожили в свободном Берлине со свободными нравами и свободными подходами ко всему – вы совершенно свободный человек. И вы вынуждены отправиться в Саудовскую Аравию или в Амман, в ОАЭ и любую подобную страну в длительную командировку на несколько месяцев. Неужели адекватный человек будет протестовать против их традиционной одежды, образа жизни, питания, социальных ролей в данном случае? Я думаю, что нет. Логично и совершенно естественно поддаться сложившимся условиям и уважать культуру другого народа.
Или реальный пример: ближневосточный беженцы бежали от войны и трудной жизни в развитые страны Европы. Европейцы их приняли, но те не желают ассимилироваться, хотят жить в привычных условиях, но с иным уровнем жизни. Это неверно, это проявление неуважения к другой культуре. При к общественным условиям не предполагает тотальную ассимиляцию, можно продолжать чтить собственные традиции и уважать чужие.
Другое дело, если общественные условия вас не устраивают в собственной стране, то конечно, при к ним не стоит, а стоит менять ситуацию к лучшему.
Я думаю, да, человек должен при к общественным условиям, которые его окружают. Ведь как говорят, не лезь со своим уставом в чужой монастырь.
Объяснение:
Представим такую ситуацию: вы всю жизнь прожили в свободном Берлине со свободными нравами и свободными подходами ко всему – вы совершенно свободный человек. И вы вынуждены отправиться в Саудовскую Аравию или в Амман, в ОАЭ и любую подобную страну в длительную командировку на несколько месяцев. Неужели адекватный человек будет протестовать против их традиционной одежды, образа жизни, питания, социальных ролей в данном случае? Я думаю, что нет. Логично и совершенно естественно поддаться сложившимся условиям и уважать культуру другого народа.
Или реальный пример: ближневосточный беженцы бежали от войны и трудной жизни в развитые страны Европы. Европейцы их приняли, но те не желают ассимилироваться, хотят жить в привычных условиях, но с иным уровнем жизни. Это неверно, это проявление неуважения к другой культуре. При к общественным условиям не предполагает тотальную ассимиляцию, можно продолжать чтить собственные традиции и уважать чужие.
Другое дело, если общественные условия вас не устраивают в собственной стране, то конечно, при к ним не стоит, а стоит менять ситуацию к лучшему.
Для чего могла использоваться «багдадская батарейка», если до открытия электричества оставалась пара тысяч лет? Возможно, ее использовали для аккуратного нанесения золота на статуэтки методом гальванизации — тока и напряжения с «батарейки» для этого вполне хватает. Впрочем, это только теория, ибо никаких свидетельств об использовании электричества и этой самой «батарейки» древними народами до нас не дошло: позолоту в то время наносили методом амальгамирования, а сам необычный сосуд с тем же успехом мог быть всего лишь защищенным контейнером для свитков.
Теория небольшого взрыва
Русская поговорка «Не было бы счастья, да несчастье » как нельзя лучше иллюстрирует ход работ над литий-ионными батареями. Без одного неожиданного и неприятного происшествия создание новых аккумуляторов могло бы задержаться на несколько лет.
Еще в 1970-х годах британец Стэнли Уиттингэм (Stanley Whittingham), работавший в топливно-энергетической компании Exxon, при создании перезаряжаемой литиевой батареи использовал анод из сульфида титана и литиевый катод. Первая перезаряжаемая литиевая батарея демонстрировала сносные показатели по току и напряжению, только периодически взрывалась и травила окружающих газом: дисульфид титана при контакте с воздухом выделял сероводород, дышать которым как минимум неприятно, как максимум — опасно. Помимо этого, титан во все времена был очень дорогим, а в 1970-е цена дисульфида титана составляла порядка $1000 за килограмм (эквивалент $5000 в наше время). Не говоря уже о том, что металлический литий на воздухе горит. Так что Exxon свернули проект Уиттингэма от греха подальше.