Традициями называют все то, что передается от поколения к поколению, это обычаи, обряды, нормы поведения, привычки, образ действий. В настоящее время многие национальные традиции уходят, им на смену приходят ценности, относящиеся к потребительской культуре. Такая культура потребления доминирует сейчас в США и Западной Европе. Демонстрируется система ценностей, к которой относится свобода отдельного человека, демократия, рыночная экономика, гражданские свободы. Коллективизм, плановая экономика, бесплатное образование и медицина вытесняются рыночными отношениями. Мы должны понимать, что нельзя забывать о своих культурных, религиозных и этнических особенностях.
Для человека нет ничего более значительного, чем когда кто-то произносит его имя. Нашими предками создавались следующие особенности русского личного имени: одно лицо имеет много форм имени, наличие многих суффиксов у сокращенной формы имени, употребление имени и отчества. Употребление именно отчества говорит об уважении человека, человека считают достойным, заслуженным или старшим по возрасту. Отказ от собственных традиций, уступка журналистов западным традициям привела к уменьшению употребления отчества. Уже и в газетах, и на телевидении, и на радио не называют отчества. Имя и отчество есть только у русских. Отвергая свое языковое богатство, журналисты наносят вред национальному самосознанию русских, самобытности нашего отчества. Сохраняя имя и отчество, мы сохраняем свою культуру. Употребляя отчество, мы сохраняем свои национальные корни. Не употребляя отчества, мы лишаемся индивидуальности. Необходимо балансировать между всеобщими экономическими процессами и национальными особенностями, так смогут сохраниться традиции. Должна сохраниться связь между поколениями. Традиции, чтобы сохраниться, должны быть динамичными. Они должны взаимодействовать с изменениями в обществе. Традиции должны дополняться современными формами социальных отношений. Чтобы сохранить наши традиции, не следует слепо копировать западную экономику и культуру, надо использовать все то ценное, что передали нам предки, что отличает нас от других народов. Для сохранения отчества надо развивать культуру общения между людьми, стараться быть более вежливыми. Чтобы средства массовой информации больше употребляли отчества, необходимо принимать законодательные акты, в которых было бы закреплено для определенных ситуаций использование имени вместе с отчеством. Министерство культуры должно создать специальную комиссию, которая бы занималась проблемой сохранения наших традиций, чтобы больше употреблялись отчества.
Наш Главный герой рассказа “сельский житель Капустин Глеб”, слишком уж не похож на любимых шукшинских чудиков добродушных, бесхитростных, живущих с открытым сердцем людей. Портрет главного героя — “мужик.. . начитанный и ехидный” — и говорится о его страсти срезать, ставить в тупик приезжих знаменитостей. Описание внешности ограничивается двумя штрихами: “толстогубый, белобрысый мужик лет сорока”. Ничего необыкновенного.
Глеб Капустин знает себе цену, он считает себя достаточно эрудированным человеком. Когда ему сообщают о приезде кандидатов к бабке Агафье, он восклицает: “О-о! Голой рукой не возьмёшь”. Глеб выступает в роли кулачного бойца, и задача его — во что бы то ни стало победить. А один из приёмов — сбить с толку своими художествами заезжего интеллектуала. Наивны, смешны наскоки деревенского “полуучёного”, но он не хочет понимать этого. Глеба переполняют чувства гордости, радости в тот момент, когда он взмывает ввысь “и оттуда с высокой выси” ударяет по кандидату.
Ему важно, чтобы непременно была философия. Видимо, в этой области Глеб разбирался лучше всего, чувствовал себя как рыба в воде. Он не подозревает, что филология и философия — совершенно разные науки, ведёт себя уверенно, напористо, умничает. В поставленных им во совершенно не логика. То он говорит о первичности духа и материи, то вдруг перескакивает на проблему шаманизма, то касается предложения, выдвинутого учёными, что Луна лежит на искусственной орбите. Очень трудно уследить за ходом его мыслей, тем более что Глеб не всегда правильно использует термины, называет такие, которых не было и нет: “Натурфилософия, допустим, определит это так, стратегическая философия — совершенно иначе... ” На ответы кандидатов наук он реагирует то с небрежением, то с усмешкой, то с ехидцей, то с откровенным издевательством. В конце концов Глеб в словесном поединке всё-таки достигает кульминационного момента — “взмывает ввысь”. Как он это любит делать! Ведь дальше всё случается само собой — и он становится победителем. Глеб Капустин — спорщик, опытный говорун, владеющий множеством интонаций, умеющий пощеголять “учёным словцом”, к месту вставить поговорку, присказку: “Голой рукой не возьмёшь”, “Кандидатов сейчас как нерезаных собак”, “Баба с возу — коню легче”, “Можно сто раз повторить слово «мёд» , но от этого во рту не станет сладко”, “Можно сотни раз писать во всех статьях слово «народ» , но знаний от этого не прибавится”. Речь героя насыщена книжными словами и оборотами (“входит в минимум”, “лежать на орбите”, “во не глобальный”, “расчёты траекторий”), несвойственными устной речи канцеляризмами (“в какой области выявляете себя”, “позвольте заметить”). Комическую окраску речи Глеба придают постоянные ошибки в использовании иностранных слов, ложные термины (“стратегическая философия”, “общеобразовательные кандидаты”, “проблема шаманизма”). Сочетание разнородного и производит комический эффект.
По словам автора, Глеб — “начитанный и ехидный” человек, любви к нему никто не испытывает. “Глеб жесток, а жестокость никто, никогда, нигде не любил ещё”. Шукшину важно раскрыть через подробный словесный поединок не только характер героя, но и показать страшноватую природу смеха, переодевания Глеба в спорщика, “полуучёного”: с одной стороны, он высмеивает затасканные формулы, весь поток информации из Москвы, а с другой — как бы предупреждает, что и провинция себе на уме, что она не только объект манипуляций, “объегоривания”. Писатель одним из первых задумался над проблемой огромной важности: почему вся эта деревенская, низовая Россия так боится Москвы, владеющей “телевластью”, экспериментов над собой, исходящих из столицы? В этом отношении Глеб выступает как бы заступником деревни, отражает время в его противоречиях, “срезает” один за другим “нарост догм и лжи”.