Объяснение: Ранним мартовским утром проснулось солнце. Отдёрнуло оно лёгкую кисею облаков взглянуло на землю. А там за ночь зима да мороз свои порядки навели. Около берёзки свежий снежок бросили холмы молочным туманом укрыли. А в лесочке ледяные сосульки на соснах развесились. Радостно ребятишки бегут поп последнему снежку.
Поглядело светило на эти проказы и стало землю пригревать. Лёд и снег сразу потускнели. По лесной ложбинке побежал весёлый говорливый ручеёк. Он бежал и пел свою песенку о весне.
1. Он- главный- подлежащее;
бежал- главный- сказуемое;
пел- главный- сказуемое;
и- союз;
песенку- второстепенный- дополнение;
свою- второстепенный- определение;
о весне- второстепенный- дополнение.
Пел песенку: пел- глагол, песенку- существительное.
Свою песенку: свою- прилагательное, песенку- существительное.
Песенку о весне: песенку- существительное, о весне- предлог с существительным.
2. Укрыли: и- окончание, укрыл- основа, крыл- корень, у- приставка.
Молочным: ым- окончание, молочн- основа, молоч- корень.
(За) ночь: нулевое окончание, ночь- основа, ночь- корень.
3. Порядки: я- ударение, 3 слога.
п-(п)- согл., глух., парн., тв., парн.;
о-(а)- гласн., безуд.;
р-(р)- согл., зв., сонорн., тв., парн.;
я-(я)- гласн., ударн.;
д-(т)- согл., глух., парн., тв., парн.;
к-(к)- согл., глух., парн., тв., парн.;
и-(и)- гласн., безуд.;
7 букв, 7 звуков.
Диалог Андрея Болконского и Пьера Безухова о крестьянах из романа "Война и мир" Толстого
(том 2 часть 2 глава XI)
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это все тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain [франц. "ближний"], как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо-вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – все более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое-что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без когда так легко материально им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?... – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое-что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто все знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из-за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его-то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по-моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3-м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец
Возьмём вот этот отрывок:
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто все знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из-за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
Рассмотрим постановку знаков препинания.
В самом начале произносится фраза:
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей.
Да, ежели произносится на короткий распев (Дааа, ежели...), чтоб подчеркнуть значимость его фразы.
В том же предложении:
...другое дело, сказал князь, Андрей.
Сказал князь, это вводная часть, которая определяет, кто говорил