Это не выдуманная, а правдивая история. Я никого не обманываю: часы пробили тринадцать!
Старые-престарые часы, доставшиеся отцу от прадеда, служили верно. Раз в год отец осторожно снимал их со стены, извлекая из футляра паутину. Он протирал часы и прочищал гусиным пером, вешал обратно и радостно сиял. У меня была многолетняя привычка: когда бьют часы, считать удары. Однажды часы пробили тринадцать.
«Ты не ошибаешься, Борис?» — спрашивает отец. Он подходит к часам, взбирается на невысокий табурет, касается какого-то колёсика. Отец внимательно осматривает настенные часы и прислушивается к ним. Тёмно-жёлтый маятник проделывает диковинные номера, и отец привешивает гири: две большие и одну маленькую. Отец — отличный мастер. Часы наши снова точны.
1. Все было в бабушкином духе: и эти хитрости, и мой любимый пирог, на который она не масла. 2. Динка видит родное мамино лицо! Оно заслоняет собой все чужие враждебные лица, которые стоят у нее перед глазами. 3. Старший годился на роль капитана, у которого есть кое-что на обед матросам. 4. Мать девочки сидела на качалке возле окна, на котором стоял пышный букет полевых цветов. 5. Мальчик думает о высоком человеке и о боевом ордене, и о прокуренной трубке. Он думает о человеке, которого ему недоставало всю жизнь.
1.Все было в бабушкином духе: и эти хитрости, и мой любимый пирог, на который она не масла. 2.Динка видит родное мамино лицо! Оно заслоняет собой все: чужие враждебные лица, которые стоят у нее перед глазами. 3.Старший годился на роль капитана, у которого есть кое - что на обед матросам. 4.Мать девочки сидела на качалке возле окна, на котором стоял пышный букет полевых цветов. 5.Мальчик думает о высоком человеке,и о боевом ордене, и о прокуренной трубке. Он думает о человеке ,которого ему недоставало всю жизнь.
Это не выдуманная, а правдивая история. Я никого не обманываю: часы пробили тринадцать!
Старые-престарые часы, доставшиеся отцу от прадеда, служили верно. Раз в год отец осторожно снимал их со стены, извлекая из футляра паутину. Он протирал часы и прочищал гусиным пером, вешал обратно и радостно сиял. У меня была многолетняя привычка: когда бьют часы, считать удары. Однажды часы пробили тринадцать.
«Ты не ошибаешься, Борис?» — спрашивает отец. Он подходит к часам, взбирается на невысокий табурет, касается какого-то колёсика. Отец внимательно осматривает настенные часы и прислушивается к ним. Тёмно-жёлтый маятник проделывает диковинные номера, и отец привешивает гири: две большие и одну маленькую. Отец — отличный мастер. Часы наши снова точны.