Сжать изложение Когда спрашивают, почему я, человек вполне сухопутный, так привязан к Севастополю, к морякам и кораблям, я говорю: – Потому что море я полюбил в детстве.
И сегодня мне хочется вспомнить подробности тех дней, когда я впервые ощутил тоску по Севастополю.
Это случилось в начале июня. Я от нечего делать зашёл к Шалимовым. Лёшка сердито мастерил из загнутой медной трубки и гвоздя пугач-хлопушку. На меня он только глянул с хмурым равнодушием.
В те дни, о которых я рассказываю, он дразнил меня непонятным прозвищем Кнабель. Впрочем, Лёшкины дразнилки были беззлобные, а по-настоящему злился он, если к нему лезли под руку во время важной работы. (10)Поэтому я не стал соваться и разглядывать пугач, а смирно присел на укрытую суконным одеялом койку.
На коричневом сукне лежала книга, на которой были разлапистые якоря, парусные корабли и слова: «С. Григорьев. Малахов курган».
Всё, что было связано с морем и парусами, приводило меня в волнение. Книгу я тихо открыл и стал читать, как десятилетний мальчик Венька стоит на крыше своего дома и смотрит на входящую в бухту эскадру, как блестит на солнце оранжевая ребристая черепица на белых домиках.
Я листал страницы неслышно и сидел не шевелясь, боясь лишним движением напомнить о себе.
Видимо, с пугачом ладилось: Лёшка, не сказав ни слова, ушёл, а через минуту на дворе грохнуло. Выстрел встряхнул меня – надо было принимать решение. Попросить Лёшку, чтобы дал почитать? Он может ответить «бери», а может и буркнуть «сам читаю» или «не моя».
Я непослушными пальцами расстегнул на животе оловянные пуговки, запихал книгу и боком скользнул на кухню. Щёлкнул на двери крючком и замер с книжкой у стола…
Через какое-то время Лёшка задёргал дверь.
– Кнабель, это ты стырил книгу?
– Всё равно не дам, пока не дочитаю! – отчаянно сказал я, потому что расстаться с повестью о Севастополе было, казалось, выше моих сил.
– Ну, только выйди, – нехорошим голосом предупредил Лёшка.
К середине следующего дня я дочитал «Малахов курган» и, виноватый, готовый к заслуженной каре, но всё равно счастливый, понёс книгу Лёшке. Лёшка встретил меня вполне миролюбиво, улыбнулся и сказал:
– Да ладно, у меня сейчас «Восемьдесят дней вокруг света» есть, а эту читай ещё, если охота…
И я читал ещё. Не спеша. Про Веньку и про Нахимова, про гибель кораблей, затопленных у входа в бухту, и про матросов на бастионах. А ещё в книге был Севастополь. Я читал о жутких непрекращающихся бомбардировках, о развалинах и пожарах, но сквозь дым военного разрушения продолжал видеть мирный и солнечный город у необозримого моря. Тот, который нужен был мне…
Объяснение:
В моём понимании честь — это целый набор качеств: благородство, верность слову, порядочность, достоинство. Эти качества могут рождаться в каждом из нас в результате общения с умным, порядочным, достойным восхищения человеком.
В рассказе О. Павловой для мальчишек из дворовой футбольной команды таким стал «черёмуховый дед». Он был строгим судьёй, не допускал запрещённых приёмов и хитростей на поле. Старик научил ребят честности, бесстрашию, порядочности — тому, что входит в понятие «честь». Именно она не позволяла ребятам предать память деда, когда его уже не стало.
Честь в почёте во всём мире. Русская народная пословица предупреждает: «Береги честь смолоду», арабы говорят: «Поддержка правды — честь, поддержка лжи — потеря чести», в Украине считают, что «лучше честь, чем волов шесть».