Гуляешь сегодня по великолепным улицам Петербурга и порой не думаешь даже о том, что было раньше, что было тогда, когда этот город был еще Ленинградом. Не думаешь, но знаешь. А послеблокадное стихотворение Ольги Берггольц «Я иду по местам боёв… » заставляет оглянуться назад, окунуться в атмосферу блокадного Ленинграда. Ольга Берггольц родилась в Санкт-Петербурге, после училась на филологическом факультете Ленинградского университета, работала в комсомольских газетах. В 1938 году была арестована, а на одном из допросов, беременную, ее избили так, что та родила мертвого ребенка. Первый муж – Борис Корнилов – был расстрелян. А в 1941 году на город поэтессы обрушилась Великая Отечественная война. Подавленная личными трагедиями, Берггольц нашла в себе мужество и стала работать на ленинградском радио, призывая мирных обессиленных сограждан не сдаваться, продолжать бороться за мирное небо над головой. Родина для Ольги Фёдоровны была словно соседка по квартире: такая близкая и горячо любимая. Данное стихотворение является гранью между и настоящим. В самом его начале мы сталкиваемся с Ленинградом 1964 года, после – идем по улицам этого же города, но во время блокады, в самом конце – вновь возвращаемся в 1964 год. Ольга Берггольц, окунаясь в воспоминания о обращается к своему умершему другу, который в своем образе воплощает всех погибших в годы войны. Сумерки. Маленькая комнатка, в которой еще не зажигали свет. Женщина у окна. Смотрит на улицы любимого города. На то, что от него осталось после войны. Слушает тишину. Ведь теперь не рвутся бомбы под ногами горожан, не плачут дети, не кричат от боли женщины, а матери не теряют сыновей под пулями врагов. Тихо. Очень тихо. Долгожданная тишина. Такую картину выдает мне мое воображение во время прочтения «Я иду по местам боев…» . Становится немного жутко. О каждой войне можно говорить бесконечно, а порой не скажешь даже и того, что творится у тебя на душе, что так тревожит твое сердце. Я не был свидетелем войн, и, надеюсь, не столкнусь с этим никогда, но, со слов очевидцев, страшно… Страшно однажды проснуться от рева сирен и взрывающихся мин, превращающих любимый город в руины, кладбище родных и близких людей. «Никто не забыт, и ничто не забыто» … Ольга Берггольц проносит эту мысль через всю сюжетную линию каждого своего произведения о войне. И никто не напишет о войне лучше тех, кто ощутил на себе все тяготы и лишения того времени. А нам остается только помнить свое Помнить и почитать.
Наружность Суворова неказистая. По выражению одного автора, чин его был по делам, но не по персоне. Вся фигура, взгляд, слова и движения все отличалось в нем живостью, решимостью и проворством. Пуще всего он боялся изнеженности. Она, по его мнению, подобна ржавчине, разъедающей волю и здоровье. Шубы, перчаток, сюртука, шлафрока он никогда не носил. Утром около получаса он упражнялся в бегании или гимнастике, потом принимался за дела, а в свободное время приказывал что-нибудь ему читать. В пище Суворов был очень умерен: фруктов и сладкого не ел и, естественно, спиртными напитками не злоупотреблял. Он не курил, не нюхал табак. Ездил всегда на самой простой таратайке или на первой попавшейся казацкой лошаденке, одевался в добротные грубые ткани, пользовался самой простой мебелью. Разумеется, все это составляло поразительный контраст с царившей в XVIII веке безумной роскошью.
нргаекшкшшешешашегк