В старших классах казахстанских школ изучается поэма О.О.Сулейменова «Земля, поклонись человеку!». Поэма посвящена первому космическому полету, совершенному Ю.А. Гагариным. Эта выдающаяся поэма родилась за одну ночь. Двенадцатого апреля, когда объявили о подвиге Ю.А. Гагарина, стихи уже вышли в газете, и листовки с их распечаткой разбрасывали с самолетов над Алма-Атой и другими городами Казахстана. От такого эпохального события поэт, вдохновившись, превратил стихи в поэму «Земля, поклонись человеку!», и уже в мае она вышла в свет.
Поэту не пришлось искать форму для осуществления своего замысла: высокое вдохновение, которое внушил автору космонавт, требовало и торопилось вылиться в поэму. «В те дни я не знал мук творчества, дни и ночи пугая домашних, на слух сочинял поэму. Самая радостная пора в моей писателькой биографии», – признается О.О. Сулейменов позднее. «Земля, поклонись человеку!» – это не просто удачная метафора, это символ величия человека:
Главный смысл поэмы – утверждение. Утвреждение доброты, преданности, любви и прежде всего самой жизни, ее единственности и бесценности. С полетом человека в космос люди стали «значительно старше», осознание человечеством своей принадлежности к единой планете с единой судьбой достигает высокого градуса:
Вы совершили свой первый подвиг,
Преодолели земную тягость,
Чтобы потомки это запомнили,
Преодолейте земные тяжбы!
Своеобразие поэмы «Земля, поклонись человеку!» заключается, по мнению М.М. Ауезова, в близости ее по своей эстетичности концепции к традиционному казахскому жанру толгау. Действительно, перед нами поэма – раздумье. Философские размышления, а не описания, напряженность мысли, а не сюжета характерны для поэмы. О.Сулейменова. Аналитическая струя приводит к неприкрашенности, литераторы, отмечая тяжеловатость некоторых мест поэмы и прозаичность стиха, его изменчивость, наличие перебоев и отклонений, в то же время подчеркивали оправданность таких сбоев: в самом стихе предметно запечатлелись поиски истины, напряженная работа мысли, поэма словно отразила время и тот настрой, который царил в стране. Близость к толгау проявляется во фразах, построенных в форме риторичности вопроса, восклицания, обращения, в психологическом параллелизме и, конечно, в использовании художественных тропов и фигур. О значимости поэмы свидетельствует большое количество методических разработок, интересных и востребованных в практике школьного преподавания
Пришла ласковая весна! Стали прилетать с юга птички.Песня соловья раздаётся звонкой трелью. На соседнем сучке подсели три весёлых воробья и стали чирикать, подпевая соловью. Получился целый квартет! Их песню украшает волшебное журчание ручейков. Кругом гуляет утренний ветер, и солнце раздаёт счастье и радость детям и взрослым. Появились бутончики на деревьях. Травка зазеленела. Красота вокруг. Вот она - весна!Весна красна пришла в наш мир.Роспустились бутончики на ветках от дерев ,цвети сияют от роси,греет солнце.Птички прилетели из дальних стран в бушуючий мир.Везде слишно тоненький голосок воробушка.Вот такая она девочка-весна!
Тихое, мелодичное жужжание все лето не умолкает в углу лаборатории. Здесь, ребром приставленный к подоконнику, стоит плоский стеклянный улей, в котором живет небольшая семья пчел. Ее поселяют сюда весной, перед тем как зацветают сады, и она скоро осваивается со своей новой прозрачной обителью. Широкий стеклянный коридорчик, соединяющий гнездо с внешним миром, позволяет видеть, как крылатое население улейка с утра до вечера снует взад и вперед по дороге между своим жильем и прорезью в раме окна. С дощечки, прибитой снаружи под окном, одна за другой ежеминутно поднимаются в воздух пчелы. Жужжа, набирают они высоту и исчезают среди деревьев. Навстречу им летят другие. Они грузно опускаются на ту же дощечку, не останавливаясь бегут к узкой щели летка, в коридорчик, в гнездо и теряются здесь среди тысяч неразличимо похожих Друг на друга существ, копошащихся на ячеистой плоскости сотов, Чем ближе к центру сотов, тем реже просвечивает геометрически строгое плетение ячеек из-под массы бегущих и неподвижных, ползающих и переминающихся на месте пчел. Трудно описать это незатихающее и на первый взгляд совершенно хаотическое движение на застывшем восковом узоре. Одни пчелы вползают в пустые ячейки, скрываясь в них почти целиком, другие — медленно, как сонные, бродят по сотам, третьи — пятясь, выкарабкиваются из ячеек, на дне которых белыми колечками лежат крохотные личинки, четвертые — юркие и подвижные — скользят мимо всех так быстро, будто им некогда... По краю сотов, лениво расталкивая население гнезда, ползет толстый трутень. Матка торжественно ходит, волоча длинное свое брюшко, и пчелы расступаются, давая ей дорогу. Вот пчела, вернувшись домой с приклеенными к задним ножкам цветными комочками цветочной пыльцы, поднимается на соты; перебегая здесь от одной ячейки к другой, она отыскивает свободную и ловко, одним движением, сбрасывает в нее принесенный корм. Следом сюда же подходит другая, вся в цветочной пыльце, и, уцепившись ножками за края, начинает головой трамбовать корм, плотнее набивая его в ячейку. Вот пчела-санитар, выбиваясь из сил, тащит из глубины гнезда труп осы. Пройдя за черту летка, она, не выпуская ноши, поднимается с ней в воздух и отлетает прочь. Вот другие пчелы — уборщицы — веерами крыльев подметают дно улья, которое и без того блестит в своей безукоризненной чистоте... Недалеко от летка одна только что прилетевшая пчела-сборщица передает другой принесенный нектар. Если проследить за сборщицей, можно видеть, как она убегает на соты, и здесь, в самой гуще пчелиной толпы, начинает кружиться, расправляя и складывая крылья. Еле слышный шорох тысяч насекомых под стеклом прерывается вдруг визгливой, ноющей нотой, которая уже через мгновение замирает, сменяясь попрежнему ровным гулом. Это пчелы, вентилирующие гнездо. Они стоят, вытянув ножки и слегка приподняв конец брюшка. Четыре крыла каждой пчелы-вентиляторщицы трепещут так быстро, что они совсем невидимы. В каждом уголке гнезда жизнь кипит, но суматоха на сотах, если терпеливо присмотреться к ней, перестает казаться беспорядочной. В конце концов становится понятно, что тысячи четырехкрылых насекомых в этом скопище связаны какими-то взаимными отношениями. Под прозрачными стенками стеклянного улья открываются многие важные подробности общежития пчел. Но здесь на одном-единственном соте их можно наблюдать сравнительно немного. В обычном улье таких сотов может быть и полтора и два десятка и больше. Как же живут в своих гнездах эти создания, с незапамятных пор занимающие человека? Пчелы известны людям действительно с очень давних времен. Стоит рассказать о том, как это было установлено.
В старших классах казахстанских школ изучается поэма О.О.Сулейменова «Земля, поклонись человеку!». Поэма посвящена первому космическому полету, совершенному Ю.А. Гагариным. Эта выдающаяся поэма родилась за одну ночь. Двенадцатого апреля, когда объявили о подвиге Ю.А. Гагарина, стихи уже вышли в газете, и листовки с их распечаткой разбрасывали с самолетов над Алма-Атой и другими городами Казахстана. От такого эпохального события поэт, вдохновившись, превратил стихи в поэму «Земля, поклонись человеку!», и уже в мае она вышла в свет.
Поэту не пришлось искать форму для осуществления своего замысла: высокое вдохновение, которое внушил автору космонавт, требовало и торопилось вылиться в поэму. «В те дни я не знал мук творчества, дни и ночи пугая домашних, на слух сочинял поэму. Самая радостная пора в моей писателькой биографии», – признается О.О. Сулейменов позднее. «Земля, поклонись человеку!» – это не просто удачная метафора, это символ величия человека:
Главный смысл поэмы – утверждение. Утвреждение доброты, преданности, любви и прежде всего самой жизни, ее единственности и бесценности. С полетом человека в космос люди стали «значительно старше», осознание человечеством своей принадлежности к единой планете с единой судьбой достигает высокого градуса:
Вы совершили свой первый подвиг,
Преодолели земную тягость,
Чтобы потомки это запомнили,
Преодолейте земные тяжбы!
Своеобразие поэмы «Земля, поклонись человеку!» заключается, по мнению М.М. Ауезова, в близости ее по своей эстетичности концепции к традиционному казахскому жанру толгау. Действительно, перед нами поэма – раздумье. Философские размышления, а не описания, напряженность мысли, а не сюжета характерны для поэмы. О.Сулейменова. Аналитическая струя приводит к неприкрашенности, литераторы, отмечая тяжеловатость некоторых мест поэмы и прозаичность стиха, его изменчивость, наличие перебоев и отклонений, в то же время подчеркивали оправданность таких сбоев: в самом стихе предметно запечатлелись поиски истины, напряженная работа мысли, поэма словно отразила время и тот настрой, который царил в стране. Близость к толгау проявляется во фразах, построенных в форме риторичности вопроса, восклицания, обращения, в психологическом параллелизме и, конечно, в использовании художественных тропов и фигур. О значимости поэмы свидетельствует большое количество методических разработок, интересных и востребованных в практике школьного преподавания
Объяснение: