В темноватой тишине конюшни хрустит зерно, в дверную щель точит золотистую россыпь солнечный кривой луч. Свет падает на левую щеку Трофима, рыжий ус его и щетина бороды отливают красниною, складки вокруг рта темнеют изогнутыми бороздами. Жеребенок на тонких пушистых ножках стоит, как игрушечный деревянный конек.
— Убить его? — Большой, пропитанный табачной зеленью палец Трофима кривится в сторону жеребенка.
Кобыла выворачивает кровянистое глазное яблоко, моргает и насмешливо косится на хозяина.
* * *
В горнице, где помещался командир эскадрона, в этот вечер происходил следующий разговор:
— Примечаю я, что бережется моя кобыла, рысью не перебежит, намётом — не моги, опышка ее душит. Доглядел, а она, оказывается, сжеребанная… Так уж береглась, так береглась… Жеребчик-то масти гнедоватой… Вот… — рассказывает Трофим.
Эскадронный сжимает в кулаке медную кружку с чаем, сжимает так, как эфес палаша перед атакой, и сонными глазами глядит на лампу. Над желтеньким светлячком огня беснуются пушистые бабочки, в окно налетают, жгутся о стекло, на смену одним — другие.
Девять,одиннадцать,семнадцать,восемнадцать,тридцать,пятьдесят восемь,семьдесят,восемьдесят,пятьсот,восемьсот. Я купил девять пирожков. Я приду на тренировку в одиннадцать. Моей подруге семнадцать лет. Я побывал в восемнадцати парках Москвы. Моему дяде тридцать лет В этой книге пятьдесят восемь страниц. Семьдесят лет назад закончилась ВОВ(великая отечественная война) Моей прабабушке скоро восемьдесят. За два дня я прочитал пятьсот страниц книги. Я проехал восемьсот километров на Юг. Корни: в слове девять корень девять(всё слово) в слове одиннадцать корни один и дцать;в слове семнадцать корни семь и дцать; в слове восемнадцать корни восемь и дцать;в слове тридцать корни три и дцать; пятьдесят восемь-корни:пять,десят и восемь. В слове семьдесят корни семь и десят;в слове восемьдесят корни восемь и десят; в слове пятьсот корни пять и сот; в слове восемьсот корни восемь и сот
Объяснение:
В темноватой тишине конюшни хрустит зерно, в дверную щель точит золотистую россыпь солнечный кривой луч. Свет падает на левую щеку Трофима, рыжий ус его и щетина бороды отливают красниною, складки вокруг рта темнеют изогнутыми бороздами. Жеребенок на тонких пушистых ножках стоит, как игрушечный деревянный конек.
— Убить его? — Большой, пропитанный табачной зеленью палец Трофима кривится в сторону жеребенка.
Кобыла выворачивает кровянистое глазное яблоко, моргает и насмешливо косится на хозяина.
* * *
В горнице, где помещался командир эскадрона, в этот вечер происходил следующий разговор:
— Примечаю я, что бережется моя кобыла, рысью не перебежит, намётом — не моги, опышка ее душит. Доглядел, а она, оказывается, сжеребанная… Так уж береглась, так береглась… Жеребчик-то масти гнедоватой… Вот… — рассказывает Трофим.
Эскадронный сжимает в кулаке медную кружку с чаем, сжимает так, как эфес палаша перед атакой, и сонными глазами глядит на лампу. Над желтеньким светлячком огня беснуются пушистые бабочки, в окно налетают, жгутся о стекло, на смену одним — другие.