Затишье перед боем.
На опушке соснового бора молоденький лейтенант и батальон солдат сели на ещё не остывшие корневища, расстегнули воротники гимнастёрок, с наслаждением вдыхая освежающую прохладу, веявшую снизу от ручья, который был виден впереди. Справа пустынно белела песчаная дорога, а слева под насыпью, накалённой зноем, виднелась исковерканная крыша и пестрел сетчатыми тенями разросшийся сад.
Владимир сидел по-молодецки, сдвинув пилотку со смоляных волос, и в глазах его светилось не что иное, как бесцеремонное мальчишеское тщеславие и пренебрежение жизнью.
Стоял знойный предыюльский полдень, напитанный млеющей хвоей и раскалённой смолой. Неугомонно трещали кузнечики, и весь сад, объятый полуденной ленью, слепя лучами солнца, тоже был переполнен их звоном.
Владимир чувствовал, как накалило солнцем голову и спину, не охлаждённую землёй, и ничто иное его не волновало. В благостном изнеможении откинулся он в тень малинника, и в сознании в продолжении минуты поочерёдно возникали картины неведомой ему Германии, виденной лишь на довоенных фотографиях.
Здесь, на бугре, был недавно вырыт ход сообщения, и по нему боевой расчёт вошёл в прохладный окоп, где артиллеристы по двое лежали возле закопченного алюминиевого котелка, доверху набитого медовыми сотами, и, видимо, по-будничному завтракали. На расстеленной плащ-палатке навалены лоснящиеся помидоры, пупырчатые огурцы, лиловые головки лука.
Только из окопа стали видны за изгородью палисадника дом с оштукатуренным низом, белённая известью стена, испещрённая тенями яблонь, и крыльцо, обвешанное плющом, - всё то, что остро отозвалось в неостывшем ещё мозгу.
Шел он, шел и вдруг подумал: «А ведь это волшебство – неплохая штука! И с разбойниками я поступил в общем-то довольно глупо. Я же мог заставить их отдать мне все деньги, какие у них были. Может, вернуться и поискать их?» И он повернул было обратно, как вдруг увидел, что навстречу едет почтовая карета. – Вот это , меня даже больше устроит! Лошади бежали быстро, позванивая бубенчиками, и кучер на козлах весело насвистывал песенку. Рядом с ним сидел вооруженный жандарм. – Привет, барабанщик! Тебя подвезти? – Нет, мне и тут хорошо. – Тогда сойди с дороги, дай проехать. – А вы сначала потанцуйте! «Трам-тара-там-там! Трам-там-там!» – загремел барабан. И тотчас затанцевали лошади, соскочил на землю кучер и давай притоптывать ногами. А уж как смешно плясал жандарм, выронивший свое ружье! И пассажиры все тоже пустились в пляс. А надо вам сказать, что в этой почтовой карете везли <в банк золото – три ящика. Наверное, килограммов триста. Солдат одной рукой продолжал бить в барабан, другой сбросил ящики на дорогу и ногой задвинул их в кусты. – Пляшите! Пляшите! – Хватит! Хватит! Больше не можем! – Тогда уезжайте, да побыстрее! И не оборачиваться!… Почтовая карета уехала без своего драгоценного груза. А солдат стал богатым-пребогатым, как миллионер… Теперь он мог купить себе виллу, жить бездельником и жениться на дочери какого-нибудь важного чиновника. А еще понадобятся деньги, так ему и в банк идти не надо – достаточно вспомнить о барабане.