Question

Словесная ткань – первое, с чем мы соприкасаемся, читая стихотворение. Поэтому даже небольшой читательский опыт научить нас ценить точно найденный глагол, единственный, незаменимый эпитет. Постепенно мы начинаем замечать, как выразительность и сила слова многократно увеличивается звуковой организацией стиха, когда, например, повторение широкого и открытого а может создать почти физическое ощущение пространства, полёта: «О, весна без конца и без краю.». Так мы приходим к осознанию роли средств языка в создании художественной образности и начинаем различать эпитет, метафору, аллитерацию, ассонанс (называя или не называя их). Но гораздо больше читательского опыта и внимания нужно для того, чтобы ощутить ту скрытую силу воздействия на нашу мысль и наше воображение, которую несёт в себе поэтический синтаксис. Скрытую – потому что нужно заглянуть за слова, чуть-чуть отвлечься от их конкретного значения и увидеть структуру текста, увидеть, что слова соединяются в пары, цепочки или сложные предложения не случайно. Одинаковые или разные по структуре предложения стоят рядом, прямой или обратный порядок слов (инверсия) – даже если мы этого не осознаём – всё это важно для передачи данного содержания, всё ведёт наше внимание, создаёт скрытое или явное эмоциональное напряжение в пространстве стихотворения.

Проведём эксперимент. Вот первые строфы трёх известных стихотворений:

Осень. Обсыпается весь наш бедный сад.

Листья пожелтелые по ветру летят;

Лишь вдали красуются, там на дне долин,

Кисти ярко-красные вянущих рябин.

(А. К. Толстой).

Поздняя осень. Грачи улетели,

Лес обнажился, поля опустели.

Только не сжата полоска одна.

Грустную думу наводит она.

(Н. А. Некрасов).

Осень поздняя. Небо открытое,

И леса сквозят тишиной.

Прилегла на берег размытый

Голова русалки больной.

(А. Блок).

Все три стихотворения об осени, и начинаются они почти одинаково.

Осень – классическое назывное предложение, «лаконично рисующее время действия», – просто констатация факта. Настроение угадать трудно – и не случайно: не назовёшь одним словом это настроение: обсыпается сад, но ведь ярко краснеют кисти рябин. И, наверное, поэтому так естественно воспринимается следующая строка: «Весело и горестно сердцу моему».

Поздняя осень – это тоже назывное предложение, но здесь есть определение-эпитет, что даёт некоторый простор нашему воображению: кончились золотые и синие дни ранней осени; картина поздней осени скорее безрадостна, чем грустна: заметим, что грустную думу наводит не сама осень, а вид несжатой полосы: именно то, что она не «опустела», нарушает естественное течение жизни.

Осень поздняя – это начало совсем другое, хотя слова те же самые. Что же изменилось? Только порядок слов. Но он повлёк за собой совсем другую интонацию: инверсия сразу выделила слово поздняя, которое как бы «перетянуло» на себя логическое ударение, она превратила определение (поздняя осень) в сказуемое, которое требует ещё и заметной паузы (так называемая пауза сказуемого). Не анализируя эти предложения и даже не зная ничего о порядке слов, мы всё равно ощутим эту выделенность прилагательного поздняя и прочитаем это предложение совсем не так, как начало стихотворения Некрасова (хотя и не поймём почему). И настроение это слово задаёт совсем другое: на нём уже лежит тень грусти, какого-то тревожного предчувствия (и оно не обманывает нас: «Прилегла на берег размытый голова русалки больной»). Совсем другое восприятие осени.

Очень разные начала, очень разные картины и настроения. И созданы они всего двумя словами и – средствами синтаксиса: предложениями разных типов, инверсией, интонацией, переносом логического ударения.

1)Определите функционально стилистическую и функционально смысловую принадлежность теста
2)Найдите и выпишите все простые предложения произведите их синтаксический разбор