18 февраля мне выдали паек и пропуск в хорошую столовую, а потом я получила продовольственные карточки, по которым магазины отпускали масло, яйца, крупу, муку, сахар — началась роскошная жизнь. В Историческом музее, в ноябре было всего два или три сотрудника, потом стали возвращаться бывшие в эвакуации, но вернулись лишь немногие. Все мужчины погибли на войне, смертью храбрых. Уцелели только Иван Васильевич Бондарь и Вадим Александрович Сидоренко, оба прекрасные работники и честнейшие люди. Музей не отапливался, и работать было трудно, тем более что сразу же пришлось спешно паковать и перевозить все материалы в новое помещение, чтобы освободить здание Музея Ленина, где немцы устроили свой музей. Директором Исторического музея была назначена Галина Андреевна Николаенко — женщина на редкость , жадно стремившаяся к знанию, энергичная и сердечная. Ей удалось получить для музея бывшее зданье Художественной школы, построенной на территории древнейшей части Киева, там, где с VII–VIII столетий находился детинец-кремль древнейшей столицы Руси. Трудно было бы найти место более удачное, более соответствующее назначению Исторического музея.
Пришлось Галине Андреевне организовать и руководить новым переселеньем музея, работой трудной, хлопотливой, ответственной. Новое здание музея тоже не отапливалось и все мы, человек 6–7 теснились в одной комнатке с железной печуркой, где лежала и бредила больная мать нашей сотрудницы. Мы составляли инвентарную опись наличных материалов и, попутно, по возможности, там, где сохранились довоенные каталоги, производили учет потерь и хищения врагом ценностей нашего музея.
Половину рабочего времени мы проводили на развалинах Крещатика и других районов, где разбирали груды кирпича, камня, строительного мусора, складывая отдельно каждый сорт материалов — дерево, железо, камень, керамику и многие другие находки. Работа необходимая, чтобы очистить город, вывезти обломки, мусор. Развалины уже проверены саперами, извлечены снаряды. Работать трудно, холодно, грязно, сил мало, но работать нужно, и это бодрит. И, главное, придает энергию сознание своего участия в жизни свободной Родины. 10 мая 1944 г. приехал, наконец, из Саратова мой муж, постаревший, усталый и радостный. 14 ноября 1944 г. умерла мама, тихо, без страданий, в полусне. 9 мая 1945 г. вся советская страна и мы, освобожденные Советской армией, торжественно и восторженно праздновали великую победу, добытую ценой неизмеримых жертв.
( это красная шляпа:)
Если бы я был учителем, у меня бы все ученики знали мой предмет. Почему? Потому, что я был бы очень строгим и справедливым учителем. Я бы внушил своим ученикам, что все домашние задания они должны выполнять самостоятельно. Я бы объяснял на уроках все до мельчайших подробностей и добивался бы того, чтобы все без исключения дети меня поняли. Тогда бы они не ходили на сайты, где за них домашние задания выполняют другие люди. Мои ученики были бы уверены в своих собственных знаниях. Им не нужны были бы репетиторы и чужая . Я бы научил их любви к учению. За списывание я бы строго их наказывал. Но они и сами бы понимали, что списывать чужие решения - стыдно и позорно. Они бы думали собственными головами. Но я не учитель, поэтому так мало действительно думающих учеников.
Глаголы в условном наклонении: был бы; знали бы; внушил бы; объяснял бы; добивался бы; не ходили бы; научил бы; наказывал бы; понимали бы; думали бы.
