Матушка была еще мною брюхата, как уже я был записан в Семеновский полк сержантом, по милости майора гвардии князя Б., близкого нашего родственника. С пятилетнего возраста отдан я был на руки стремянному Савельичу, за трезвое поведение мне в дядьки. Но как вино подавалось у нас только за обедом, и то по рюмочке, причем учителя обыкновенно и обносили, то мой Бопре очень скоро привык к русской настойке, и даже стал предпочитать ее винам своего отечества, как не в пример более полезную для желудка. Я был занят делом. Я решился сделать из нее змей, и пользуясь сном Бопре, принялся за работу.
О! О многом могло бы рассказать яблочко! И о том, как оно было раньше цветком, и как зрело после того, как лепестки унесло ветром. О том, как оно наливается соком и внутри зреют семечки. О том, как за ним ухаживает садовод: поливает, удобряет, красит ствол, подпирает ветки, отгоняет вредителей... О том, что и как видно вокруг: соседи-деревья, голодные воробьи, дожди и солнышко! И о том, как его сорвут теплые руки и как румяный карапуз будет хрустеть этим яблочком и сок кисло-сладкий брызнет...
С пятилетнего возраста отдан я был на руки стремянному Савельичу, за трезвое поведение мне в дядьки.
Но как вино подавалось у нас только за обедом, и то по рюмочке, причем учителя обыкновенно и обносили, то мой Бопре очень скоро привык к русской настойке, и даже стал предпочитать ее винам своего отечества, как не в пример более полезную для желудка.
Я был занят делом.
Я решился сделать из нее змей, и пользуясь сном Бопре, принялся за работу.