Сначала человек не различал цветов вовсе, всё окружающее для него было белым(Т.п.,ед.ч.,м.р.,дополнение) или черным(Т.п.,ед.ч.,м.р.,дополнение), иногда и серым(Т.п.,ед.ч.,м.р.,дополнение). И слово "белый" обозначало всё, что угодно: это и белый(И.п.,ед.ч.,м.р.,дополнение) в нашем понимании, это и прозрачный(И.п.,ед.ч.,м.р.,дополнение) , это и светлый(И.п.,ед.ч.,м.р.,дополнение) . Бел-горюч камень - камень, который горит бесцветным(Т.п.,ед.ч.,определение) пламенем, настолько бесцветным(Т.п.,ед.ч.,) , что его и не видно. Затем в мир ворвался красный(И.п.,ед.ч.,м.р.определение) цвет, цвет солнца, горячего(Р.п.,ед.ч.,м.р.,определение) песка и яркого(Р.п.,ед.ч.,м.р.,определение) огня. Он, этот цвет, особенно выделился позднее, когда человек стал осознавать ещё и зелёный(В.п.,ед.ч.,м.р.,определение) цвет, цвет сочной(Р.п.,ед.ч.,ж.р.,определение) травы и ветвистых(Р.п.,мн.ч.,определение) деревьев. И только позже, много позже, из черного(Р.п.,ед.ч.,м.р.,дополнение) стал выделяться ещё один цвет. Тот, который мы, говорящие на русском(П.п.,ед.ч.,м.р.,определение) языке, называем теперь синим(Т.п.,ед.ч.,м.р.,дополнение).
В Архангельском дворце хранится портрет молодой русской девушки М. В. Кочубей работы известной французской портретистки Виже-Лебрен. На фоне деревьев парка, тяжелого полога и мраморного бюста представлена девушка в античной тунике с небрежно повязанными лентой кудрями. Возведя очи, она взирает на мраморное изображение своего знаменитого отца. Французская художница словно вкладывает в уста своей модели патетический возглас. В более позднем карандашном портрете Н. В. Кочубей Кипренского (Третьяковская галерея) поворот фигуры становится выражением душевного порыва. Девушка сидит в кресле, в домашнем платье с высокой талией; благодаря развязанным тесемкам ворота и гладко зачесанным волосам с одной непокорно выбившейся прядью облик ее получает оттенок домашней простоты и естественности. Вместе с тем в нем нет ничего буднично серого, он светится внутренней грацией и чистосердечием. Глядя на портреты светских красавиц Т. Лоуренса и других прославленных портретистов того времени и сравнивая их с созданиями нашего Кипренского, хочется сказать словами Баратынского: „Им дали чувственность, а чувство дали нам".
Правда, немецкие мастера в своих женских портретах неустанно стремились запечатлеть жизнь человеческого чувства, мечты и настроения. Примером „портрета настроения" может служить портрет графини фон Гумбольдт работы Вильгельма Шадова. Но этот портрет — скорее идеальный образ романтической Лю-цинды, чем портрет живой индивидуальности. Не в силах передать в самой фигуре весь строй человеческих чувств, немецкий мастер перегружает портрет атрибутами. Кипренский нашел задушевность, не уводя своих героинь из реальной жизни.
В мастерстве портретного рисунка Энгру принадлежит пальма первенства. Но даже в самых интимных портретах французского мастера, как, например, в карандашном рисунке его жены, есть доля сдержанности и замкнутости, которая составляет существенную черту всех его портретных образов. Из тонких, как паутинки, и как бы небрежно набросанных линий возникают живые и выразительные лица. Они то приветливо улыбаются, то внимательно всматриваются, но во взглядах их всегда есть что-то недоверчивое и настороженное. Даже в тех случаях, когда можно поверить их природному добродушию и богатству внутренней жизни, хочется думать, что перед их глазами та „человеческая комедия", в которой побеждает тот, кто умеет прятать порывы души.
Лысый старичок проходил мимо меня.
Порода лысых котов называется - сфинксы.
Мой дедушка лысый.
Все дети рождаются лысыми.