Собственно говоря, я за народ и не ратую.
Ты можешь верой и правдой служить людям, но найдется все равно среди них обиженный тобой человек, который сведет все твои благие дела на «нет». Поэтому я не хочу говорить, что служила народу.
30 лет отданы медицинской работе, я работала честно и самоотверженно, бескорыстно абсолютно. Дико, до сих пор дико думать даже о том, чтобы у больного можно было просить, а тем более, требовать деньги.
Я просто очень любила врачей. Меня жизнь сводила с ними не раз, и они у меня вызывали глубочайшую симпатию, уважение и восхищение.
И хотя мои лежали совсем в другой области - у меня была склонность к языкам и литературе - считая, что это слишком легкий путь и что пользу надо приносить реально делами, а не словами, я билась несколько лет, пытаясь поступить в медицинский. Дважды у меня имелась возможность это сделать, но я не сумела этой возможностью воспользоваться. Не суть важно. Представилась возможность пойти в медсестры, и я ею воспользовалась. В Тюмени работала в детском доме, училась на вечерних курсах медсестер-воспитателей для яслей, ходила на подготовительные курсы в медицинский институт, рано утром на занятия каратэ в военно-патриотический клуб, вечером на эсперанто. Все это давалось без особого труда, но уставала, конечно. Не хватало времени на домашние дела.
В училище я была серой мышью, по моему мнению, и сидела почти в последнем ряду с одной только мыслью - не ударить лицом в грязь. Все кругом русские, я нацменка. Хотя мне на это тогда никто не пенял. Отвечала с заминками и паузами от волнения и неуверенности в себе. И когда преподаватели начали делать большие глаза и хвалить меня, ставя в пример другим, я даже не понимала, как они разглядели, что я как они говорили.
Училище я закончила с отличием. Это было не трудно.
Со мной училась русская девчонка, с которой мы потом подружились. Света. Она меня спрашивала: «Как ты умудряешься это делать? Сидишь такая тихая, незаметная, но когда тебя нет, в классе просто пусто, а когда ты появляешься, будто сразу все пространство становится заполненным». Для меня, конечно, эти слова были высшей похвалой!
В детском доме, где я работала, меня после окончания курсов перевели из нянечки в воспитатели.
В самом начале, когда я только устроилась нянечкой, было очень трудно работать с сиротами. У меня постоянно стоял ком в горле, когда я смотрела на них. Вечерами я думала о том, что у этих детей нет мамы, которая их уложит, обнимет, приласкает перед сном и пыталась им эту ласку возместить, подсаживалась к каждому, гладила по головкам, говорила ласковые слова. И каждый из 33 трех детей не засыпал и ждал, пока я подойду.
В моей группе были 3-4х летние дети, переведенные из тюменского дома малютки. Очень запущенные в смысле ухода, с болячками. Но в глазах у них было столько взрослого понимания своей участи, они были грустными и задумчивыми. Коллектив в детском доме был замечательный, обеспечение отменное, скоро их откормили, они стали ухоженными и упитанными.
Но в самом начале моего прихода случилось ЧП. Была одна воспитательница, хотя воспитателем ее трудно назвать, которая явно не по назначению пришла сюда работать. Она грубо обращалась с детьми, и однажды я увидела, когда накрывала ребятишкам на стол, что она грубо пнула ребенка ногой. У меня потемнело в глазах. Я чуть не с кулаками кинулась на нее. На шум прибежала директор. Быстро, тут же вывела воспитательницу из группы, позвала ей замену, а меня пригласила в свой кабинет. Она умоляла меня не предавать этот случай огласке, а работница была тут же уволена.
А в следующий раз у нас случилась эпидемия гепатита. 8 групп у нас было. Каждый день у детей делали заборы крови. Требовалось строжайшее соблюдение санитарных норм, посуда замачивалась в хлорке, с хлоркой мылись полы, обрабатывались раковины, туалеты…и т.д. и т. п. Все переболели в детском доме, во всех группах, в моей группе не заболел ни один ребенок!
Меня устно похвалили, директор выразила благодарность, вызвав к себе кабинет, подчеркнула, что я добросовестная. На этом все закончилось. И только спустя много лет я, вспоминая эту историю, подумала, что ни письменно не отметили, хотя бы грамотой, ни премии не дали. Я тогда даже не знала ничего о премиях!
Ян суффикс
мы окончания