Русский язык, как, впрочем, и любой другой — сложная, изящная и постоянно меняющаяся структура. И в наше время не утихают дискуссии — как сохранить язык «живым»? И не опасны ли для «великого и могучего» нововведения? «Лол», «ржунимагу», «превед»... То и дело проскальзывают в разговорной речи словечки, позаимствованные из жаргона блоггеров, геймеров и прочей «компьютерной» публики. Кто-то возмущается, кто-то похохатывает, а некоторые задумываются — насколько вреден весь этот словесный мусор? И не убивает ли он в людях знание нормальной русской разговорной речи? Русский язык нуждается в защите, это бесспорно. Не зря некоторые особо рьяные ревнители чистоты русского языка предлагают последовать примеру исландских законодателей и запретить подменять понятия, существующие в русском языке, на заимствования на уровне закона. Такое желание вполне объяснимо — за последние десятилетия, особенно в 90-е годы, русский язык «обогатился» такими понятиями, как «мерчендайзер», «маркет», «пиар»... Хотя первый — всего лишь укладчик товара, второе — обычный универсам, а пиар расшифровывается как «связи с общественностью». Вполне можно понять, когда заимствуется термин, которому не существует адекватной замены в нашем словаре, но зачем подменять уже сложившиеся понятия? Только ради того, чтобы это звучало «по-иностранному»? С другой стороны, русский язык уже неоднократно подвергался подобным атакам — во времена, описанные Толстым в «Войне и мире», большая часть образованного населения вообще либо говорила по-русски с большой неохотой, либо изрядно сдабривала русскую речь заимствованиями из французского. Наследие того времени и поныне ощущается в нашем языке — ведь, сами того не замечая, мы употребляем массу заимствований, пришедших в язык именно в ту эпоху - «жюри», «одеколон», даже «туалет». И именно потому, что русский язык воистину «велик и могуч», сильного ущерба языку это не нанесло. Неологизмы растворились в массиве русской речи, что называется, без всплеска. Еще одной несомненной опасностью для языка, несомненно, является быстро падающий уровень грамотности — и особенно, среди молодежи. Если еще совсем недавно мы были самой читающей страной в мире, то сейчас заставить многих современных подростков взять в руки книгу можно разве что под угрозой лишения интернета. Естественно, это не может не сказаться на культуре речи в общем. И особенно устрашающе на этом фоне выглядит «проседание» языковедов под напором этой безграмотности. Вот уже и «кофе» допустимо на уровне РАН употреблять в среднем роде, хотя еще пару десятилетий назад такое вызывало смех и было сюжетом анекдотов про «один кофе и один булка». Итак, стоит ли бить в набат и кричать о том, что мы теряем настоящий, литературный русский язык? На мой взгляд, пока что поводов паниковать нет, но насторожиться уже стоит. Засоренность языка еще никогда не достигала таких масштабов, как сейчас. И хотя можно вполне добродушно посмеяться над бабушкой из соседнего подъезда, на полном серьезе заверяющей, что ее подруга «ну полный ламер в засолке огурцов» и нет ничего, наверное, страшного в шутливом приветствии «превед!»,но... Давайте всё же не будем забывать слова «дилетант» и «привет». Иначе мы будем полными ламерами в русском языке в глазах наших детей
Объяснение:
Русский язык, как, впрочем, и любой другой — сложная, изящная и постоянно меняющаяся структура. И в наше время не утихают дискуссии — как сохранить язык «живым»? И не опасны ли для «великого и могучего» нововведения? «Лол», «ржунимагу», «превед»... То и дело проскальзывают в разговорной речи словечки, позаимствованные из жаргона блоггеров, геймеров и прочей «компьютерной» публики. Кто-то возмущается, кто-то похохатывает, а некоторые задумываются — насколько вреден весь этот словесный мусор? И не убивает ли он в людях знание нормальной русской разговорной речи? Русский язык нуждается в защите, это бесспорно. Не зря некоторые особо рьяные ревнители чистоты русского языка предлагают последовать примеру исландских законодателей и запретить подменять понятия, существующие в русском языке, на заимствования на уровне закона. Такое желание вполне объяснимо — за последние десятилетия, особенно в 90-е годы, русский язык «обогатился» такими понятиями, как «мерчендайзер», «маркет», «пиар»... Хотя первый — всего лишь укладчик товара, второе — обычный универсам, а пиар расшифровывается как «связи с общественностью». Вполне можно понять, когда заимствуется термин, которому не существует адекватной замены в нашем словаре, но зачем подменять уже сложившиеся понятия? Только ради того, чтобы это звучало «по-иностранному»? С другой стороны, русский язык уже неоднократно подвергался подобным атакам — во времена, описанные Толстым в «Войне и мире», большая часть образованного населения вообще либо говорила по-русски с большой неохотой, либо изрядно сдабривала русскую речь заимствованиями из французского. Наследие того времени и поныне ощущается в нашем языке — ведь, сами того не замечая, мы употребляем массу заимствований, пришедших в язык именно в ту эпоху - «жюри», «одеколон», даже «туалет». И именно потому, что русский язык воистину «велик и могуч», сильного ущерба языку это не нанесло. Неологизмы растворились в массиве русской речи, что называется, без всплеска. Еще одной несомненной опасностью для языка, несомненно, является быстро падающий уровень грамотности — и особенно, среди молодежи. Если еще совсем недавно мы были самой читающей страной в мире, то сейчас заставить многих современных подростков взять в руки книгу можно разве что под угрозой лишения интернета. Естественно, это не может не сказаться на культуре речи в общем. И особенно устрашающе на этом фоне выглядит «проседание» языковедов под напором этой безграмотности. Вот уже и «кофе» допустимо на уровне РАН употреблять в среднем роде, хотя еще пару десятилетий назад такое вызывало смех и было сюжетом анекдотов про «один кофе и один булка». Итак, стоит ли бить в набат и кричать о том, что мы теряем настоящий, литературный русский язык? На мой взгляд, пока что поводов паниковать нет, но насторожиться уже стоит. Засоренность языка еще никогда не достигала таких масштабов, как сейчас. И хотя можно вполне добродушно посмеяться над бабушкой из соседнего подъезда, на полном серьезе заверяющей, что ее подруга «ну полный ламер в засолке огурцов» и нет ничего, наверное, страшного в шутливом приветствии «превед!»,но... Давайте всё же не будем забывать слова «дилетант» и «привет». Иначе мы будем полными ламерами в русском языке в глазах наших детей
Объяснение:
Несмотря на то, что жизнь Пушкина была совсем недолгой, он успел написать много произведений, которые стали мировой классикой. С творчеством Пушкина каждый из нас знакомится с раннего детства, родители часто читали нам «Сказку о рыбаке и рыбке», «Сказку о царе Салтане» и другие сказки. А помните, как каждому из нас в школе задавали учить стихотворение «У лукоморья дуб зеленый»? Ведь у каждого в памяти есть эти строки.
И так на протяжении всей жизни мы читаем Пушкина. Все мы переживали за судьбу Дубровского, с интересом следили за историей любви Маши Мироновой и Петра Гринева из повести «Капитанская дочка». В романе «Евгений Онегин» можно найти ответ на любой вопрос, ведь поэтому это произведение называют энциклопедией русской жизни.
Роман «Евгений Онегин» мое самое любимое произведение Пушкина, больше всего в романе мне нравится Татьяна Ларина. Она одна из любимых героинь Пушкина, автор любит ее за ее естественность, близость с природой, искренность. Из деревни она уезжает в Москву, но аристократическая жизнь ее не портит, она не теряет в высшем свете своей индивидуальности. Ее возлюбленный Онегин в конце романа признается ей в любви, Татьяна хоть и любит его, но не остается с ним, потому что она уже замужем и не может нарушить клятву, которую дала мужа.