С4 по 10 григорий поднял голову, посмотрел на солнце. было еще довольно рано. тень от татарника, угрюмо караулившего дорогу, лежала в полшага; было, по всей вероятности, не больше двух часов пополудни. словно очарованная, в мертвом молчании лежала степь. скупо грело солнце. легкий ветер беззвучно шевелил рыжую, выгоревшую траву. ни птичьего голоса, ни посвиста сусликов не было слышно вокруг. в холодном бледно-голубом небе не парили коршуны и орлы. и только раз серая тень скользнула через дорогу, и, еще не поднимая головы, григорий услышал тяжкий мах больших крыльев: пепельно-сизый, блистающий на солнце белым подбоем оперенья, пролетел дудак и сел возле дальнего кургана, там, где не освещенная солнцем падина сливалась с сумеречно-лиловой далью. только поздней осенью наблюдал, бывало, григорий в степи такую грустную и глубокую тишину, когда ему казалось, что он слышит, как шуршит по сухой траве подхваченное ветром перекати-поле, далеко-далеко впереди пересекающее степь. дороге, казалось, не будет конца. она вилась по изволоку, спускалась в , снова поднималась на гребень бугра. и все такая же - глазом не окинешь - простиралась вокруг глухая, табунная степь. григорий залюбовался росшим на склоне буерака кустом черноклена. опаленные первыми заморозками листья его светились дымным багрянцем, словно присыпанные пеплом угли затухающего костра.
