Все мои братья и сестры умерли во младенчестве.
Старик угрюмо сидел(=) на облучке, отворотясь от меня, и молчал(=), изредка только покрякивая.
Я старался вообразить(=) себе капитана Миронова, моего будущего начальника, и представлял(=) его строгим(~~), сердитым(~~) стариком, не знающим(~~) ничего, кроме своей службы, и готовым(~~) за всякую безделицу сажать меня под арест на хлеб(_ _) и на воду(_ _).
Иван Кузмич, вышедший в офицеры из солдатских детей, был человек необразованный(=) и простой(=), но самый честный(=) и добрый(=).
Кто-то бережно развивал перевязи, которыми грудь(_ _) и плечо(_ _) были у меня стянуты.
Однажды вечером (это было в начале октября 1773 года) сидел я дома один, слушая(_._) вой осеннего ветра и смотря(_._) в окно на тучи, бегущие мимо луны.
Ядро зажужжало(=) и пролетело(=) над ними, не сделав никакого вреда.
Хотя я и предвидел(=) скорую(~~) и несомненную(~~) перемену в обстоятельствах, но все же не мог не трепетать(=), воображая опасность ее положения.
Пугачев остановился(=) на крыльце и со всеми поздоровался(=).
Он стал расспрашивать(=) меня о судьбе Ивана Кузмича, которого называл кумом, и часто прерывал(=) мою речь дополнительными вопросами(_ _) и нравоучительными замечаниями(_ _), которые если и не обличали(=) в нем человека сведущего в военном искусстве, то по крайней мере обнаруживали(=) сметливость(_ _) и природный ум(_ _).
