Алёша Хомутов рос мальчиком старательным, заботливым и работящим. Его очень любили в семье, нобольше всех Алёшу любил дедушка, любил и, как мог ему расти хорошим человеком. Не баловал дед внука, но и не отказывал в том, в чём можно не отказ.Одного только от внука требовал:чтобы Алёша берясь за дело доводил его до конца. А если замечал, что дело ему не по рукам,ждал,когда вырастет. Хорошо на свете жить, когда тебя люди хвалят, когда всё тебе удаётся.Но как-то и с удачливым Алёшей случилось такое, что пришлось призадуматься.Всё началось с того, что пошёл он с дедом в лес тетеревов добывать. А дорога в лес шла через садовый питомник, где выращивались молодые деревца. Питомник был хорошо огорожеДолго ходили по лесу. Трёх тетеревов добыли и двух рябчиков.Отдохнуть бы охотникам, да сыро в лесу.Дед предложил на просеку выйти,там скамейка есть.Вышли на просеку. Смотрит Алёша — и правда скамейка стоит, в землю вкопанная. Обрадовался Алёша, сел на скамью, как на диван, и ноги вытянул. Хорошо!Посидел Алёша, отдохнул и спрашивает. — А чья, дедушка, эта скамья?
— Ничья, — ответил дед, — чужая. Какой-то человек взял да вкопал два столбика да прибил к ним доску. Вот и получилась скамья. Кому надо — отдыхай. Никто этого человека не знает, а все ему говорят... только скоро эта скамейка тоже, никак, кончится. Столбики у неё подопрели. Ну, так ведь чужая скамья, и никому до неё нет дела. Не то, что наша у ворот, ухоженная да покрашенная...
Алёша выследил двух тетеревов.Мать хвалилась Алёшей,мол подстрелить тетерева всякий может, а выследить его редкий умеет. Весёлый был ужин в этот воскресный вечер, но Алёша почему-то молчал и о чём-то думал.
неделя, а может быть, и две — отправились дед с внуком по первому снегу на охоту. Пошли через садовый питомник. Глядит дед и глазам не верит. У чужой калитки не только щеколда на хорошие шурупы привёрнута, не только её петли белым салом смазаны, но и краска на калитке, как небо в мае месяце.Шли они опять по старой дороге и на просеку вышли. Добрались до скамейки, где в раз отдыхали, а скамейки не узнать. Столбики новые вкопаны, доска той же синей краской покрашена, что и калитка, да ещё спинка у скамьи появилась.
— Вот тебе и на, — удивляется дед, — у ничьей скамейки хозяин нашёлся! Омолодил скамеечку, а сказать некому. Знай бы я этого человека, в пояс бы ему поклонился и руку бы ему Тут дед снова заглянул в Алёшины глаза и спросил: — А ты не знаешь этого мастера, внучек? -Знаю Не любит он хвалиться, да и не один он всё это делал.
Поиск Изложение главы из романа «Война и мир»: Петя Ростов в партизанском отряде Он с упоением играл во взрослого мужчину — эта игра продолжалась до самого 1812 года, до наступления новой войны. Петя, младший сын в семье Ростовых (ему было всего пятнадцать лет), поддавшись патриотическому порыву, упросил родителей отпустить его в армию. После долгих уговоров и угроз сбежать родители согласились. Петя еще не понимал, что его отъезд означает для матери постоянное беспокойство и ежедневную тревогу. Он был весь охвачен желанием воевать, его вдохновлял пример Николая’, старшего брата. И вот Петя на войне. Что он знает о ней? «Ему все казалось, что там, где его нет, там-то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его теперь не было». Петя и не мог представить, что его могут ранить или убить: «Петя находился в постоянно счастливо-возбужденном состоянии радости да то, что он большой, и в Постоянно восторженной поспешности не пропустить какого-нибудь случая настоящего геройства». Именно поэтому Петя просит генерала, у которого он был ординарцем, отпустить его в партизанский отряд Денисова. Когда он приезжает туда, видит Денисова и Тихона Щербатого, он решает, что они настоящие герои и надо подражать им во всем. Душевное состояние Пети в отряде Денисова напоминает нам о том, что испытывал его брат Николай, когда он во время войны 1805 года, находясь в австрийской деревне, чувствовал ко всем братскую любовь и кричал: «И да здравствует весь свет!» Петя тоже любит всех и хочет всем сделать что-то приятное: «Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей».
Казахская кухня складывалась в основном с традициями, формировавшимися тысячелетиями. Издавна существовал обычай обильно угощать гостя, усаживать его на самое почетное место (торь). Не подать руку человеку в трудную минуту, не сделать ему добро, не пустить на ночлегв не угостить его — считалось зазорным. Легенды о Карынбае, скупом Шыгайбае, Каракусбае, щедром Атымтае, Асан кайгы, Коркуте, Алдаре-Косе свидетельствуют о том, что казахскому народу были чужды такие черты, как скупость, жестокость, жадность. В одной из таких легенд говорится о том, как был поглощен землей жадный Карынбай за то, что не пожелал принять гостя, а его богатство (бесчисленные стада скота) так и пропало без пользы для людей. Стремление к наживе и скупость привели в конце концов и другого бая Каракусбая к тому, что он, проклятый людьми, превратился в волка, и его заклевали хищные птицы.Принять любого путника из Дальних краев или из близкого аула—древний дедовский обычай казахов, существующий до сих пор. «Хлеб-соль бери, правду расскажи»,— говорят в народе. При этом было принято Не спрашивать гостя, кто он, откуда, друг или недруг, пока гость не утолит жажду и голод.Богат праздничный дастархан. в ауле, где проводился той, ставили на лужайке юрты и готовили специально кумыс и шубат. Мясо варили в больщих котлах—тайказанах. Число гостей неограничивалось.Совершенно случайные путники могли заглянуть в аул, где проходил той, и получить угощение.Конакасы — так называется по-казахски угощение для гостя. Самую вкусную еду хозяева оставляли для гостя. Считалось зазорным, если ему не был оказан почет. Гостя не отпускали, пока он не насытится.Науруз — по-казахски праздник, означающий начало года. Его встречали обильным да-старханом, как бы возлагая надежду на наступающую весну.Существовал обычай приходить на большой праздник с подарком в виде еды — с так называемым «шашу». В подарок приносили иримшик, курт, баурсаки, сладости, печенье.В старину в особо торжественных случаях, например, при рождении долгожданного наследника, забивали белого верблюда и готовили из свежего мяса различные блюда. Существующая в народе поговорка «распоролся желудок белого верблюда» (ак туйенш кар-ны жарылды), видимо, связана с обычаями подобного рода.«Уме салу»— так называется друг другу. Если не под силу, скажем, одному построить дом, или нужно сделать это быстрее, собирали соседей, родственников, знакомых для После окончания работы хозяин ставил обильное угощение. Перед дальней дорогой также собирали людей и угощали их («жол аяк»). Если семья поселялась рядом, также давали угощение («ерулик»). Когда запасали мясо на зиму («сотым»), то угощали старейших. Когда сын садился впервые на коня или в первый раз покидал родной аул, устраивали праздник «токым кагар».Многие праздники у казахов были связаны с хозяйственными работами. Например, первый день на зимовье отмечали дастарханом «журт майлар», начало жатвы —«кырмаи май лар», окончание—«сабан той», первый день дойки кобыл отмечали дастарханом «бие бау» и т. д.
Хорошо на свете жить, когда тебя люди хвалят, когда всё тебе удаётся.Но как-то и с удачливым Алёшей случилось такое, что пришлось призадуматься.Всё началось с того, что пошёл он с дедом в лес тетеревов добывать. А дорога в лес шла через садовый питомник, где выращивались молодые деревца. Питомник был хорошо огорожеДолго ходили по лесу. Трёх тетеревов добыли и двух рябчиков.Отдохнуть бы охотникам, да сыро в лесу.Дед предложил на просеку выйти,там скамейка есть.Вышли на просеку. Смотрит Алёша — и правда скамейка стоит, в землю вкопанная. Обрадовался Алёша, сел на скамью, как на диван, и ноги вытянул. Хорошо!Посидел Алёша, отдохнул и спрашивает.
— А чья, дедушка, эта скамья?
— Ничья, — ответил дед, — чужая. Какой-то человек взял да вкопал два столбика да прибил к ним доску. Вот и получилась скамья. Кому надо — отдыхай. Никто этого человека не знает, а все ему говорят... только скоро эта скамейка тоже, никак, кончится. Столбики у неё подопрели. Ну, так ведь чужая скамья, и никому до неё нет дела. Не то, что наша у ворот, ухоженная да покрашенная...
Алёша выследил двух тетеревов.Мать хвалилась Алёшей,мол
подстрелить тетерева всякий может, а выследить его редкий умеет.
Весёлый был ужин в этот воскресный вечер, но Алёша почему-то молчал и о чём-то думал.
неделя, а может быть, и две — отправились дед с внуком по первому снегу на охоту. Пошли через садовый питомник. Глядит дед и глазам не верит. У чужой калитки не только щеколда на хорошие шурупы привёрнута, не только её петли белым салом смазаны, но и краска на калитке, как небо в мае месяце.Шли они опять по старой дороге и на просеку вышли. Добрались до скамейки, где в раз отдыхали, а скамейки не узнать. Столбики новые вкопаны, доска той же синей краской покрашена, что и калитка, да ещё спинка у скамьи появилась.
— Вот тебе и на, — удивляется дед, — у ничьей скамейки хозяин нашёлся! Омолодил скамеечку, а сказать некому. Знай бы я этого человека, в пояс бы ему поклонился и руку бы ему
Тут дед снова заглянул в Алёшины глаза и спросил:
— А ты не знаешь этого мастера, внучек?
-Знаю Не любит он хвалиться, да и не один он всё это делал.