Академик Пятитомов заглянул в комнату внука.
— У нас с профессором Синицыным перерыв. Пошли с нами на кухню чай пить.
Перед Сережей лежала стопка открыток. В руке — авторучка. В глазах — тоска.
— Шестнадцать, — обреченно Сережа.
— Чего или кого — шестнадцать? — заинтересовался стоящий в дверях рядом с академиком профессор.
— И кого, и чего, — раздался в ответ почти что стон. — И девчонок в классе, и открыток. Представляете: я сам на собрании вызвался! И кто только меня за язык тянул!
— Теперь уж ничего не поделаешь, — покачал головой дедушка. — Назвался груздем — полезай в кузов, как говорится.
— Это не обо мне говорится, — возразил Сережа. — Груздем я никогда себя не называл, и ни о каком грузовике речь на собрании не шла.
— Тут дело вот в чем, — стал объяснять профессор. — Кузовом или кузовком испокон века называлась корзинка. А груздь, как ты и сам знаешь, гриб в хозяйстве полезный: и варить его можно, и жарить, и солить, и мариновать. Любой грибник, увидев груздь, раз его — и в кузов. Никуда съедобному грибу не деться. — Смысл поговорки, — подхватил академик, — таков: если взялся быть в чем-то полезным – выполняй свои обязательства, не притворяйся, будто ты какая-то поганка. А мы с профессором из солидарности отложим свой перерыв. Почаевничаем все вместе попозже. Скажи, когда будешь готов.
И ученые удалились в кабинет. А Сережа, вздохнув, придвинул очередную открытку и стал писать: «Семенова Елена! Все мальчики нашего класса поздравляют тебя с Днем Восьмого марта!»
Академик Пятитомов заглянул в комнату внука.
— У нас с профессором Синицыным перерыв. Пошли с нами на кухню чай пить.
Перед Сережей лежала стопка открыток. В руке — авторучка. В глазах — тоска.
— Шестнадцать, — обреченно Сережа.
— Чего или кого — шестнадцать? — заинтересовался стоящий в дверях рядом с академиком профессор.
— И кого, и чего, — раздался в ответ почти что стон. — И девчонок в классе, и открыток. Представляете: я сам на собрании вызвался! И кто только меня за язык тянул!
— Теперь уж ничего не поделаешь, — покачал головой дедушка. — Назвался груздем — полезай в кузов, как говорится.
— Это не обо мне говорится, — возразил Сережа. — Груздем я никогда себя не называл, и ни о каком грузовике речь на собрании не шла.
— Тут дело вот в чем, — стал объяснять профессор. — Кузовом или кузовком испокон века называлась корзинка. А груздь, как ты и сам знаешь, гриб в хозяйстве полезный: и варить его можно, и жарить, и солить, и мариновать. Любой грибник, увидев груздь, раз его — и в кузов. Никуда съедобному грибу не деться. — Смысл поговорки, — подхватил академик, — таков: если взялся быть в чем-то полезным – выполняй свои обязательства, не притворяйся, будто ты какая-то поганка. А мы с профессором из солидарности отложим свой перерыв. Почаевничаем все вместе попозже. Скажи, когда будешь готов.
И ученые удалились в кабинет. А Сережа, вздохнув, придвинул очередную открытку и стал писать: «Семенова Елена! Все мальчики нашего класса поздравляют тебя с Днем Восьмого марта!»
