В Архангельском дворце хранится портрет молодой русской девушки М. В. Кочубей работы известной французской портретистки Виже-Лебрен. На фоне деревьев парка, тяжелого полога и мраморного бюста представлена девушка в античной тунике с небрежно повязанными лентой кудрями. Возведя очи, она взирает на мраморное изображение своего знаменитого отца. Французская художница словно вкладывает в уста своей модели патетический возглас. В более позднем карандашном портрете Н. В. Кочубей Кипренского (Третьяковская галерея) поворот фигуры становится выражением душевного порыва. Девушка сидит в кресле, в домашнем платье с высокой талией; благодаря развязанным тесемкам ворота и гладко зачесанным волосам с одной непокорно выбившейся прядью облик ее получает оттенок домашней простоты и естественности. Вместе с тем в нем нет ничего буднично серого, он светится внутренней грацией и чистосердечием. Глядя на портреты светских красавиц Т. Лоуренса и других прославленных портретистов того времени и сравнивая их с созданиями нашего Кипренского, хочется сказать словами Баратынского: „Им дали чувственность, а чувство дали нам".
Правда, немецкие мастера в своих женских портретах неустанно стремились запечатлеть жизнь человеческого чувства, мечты и настроения. Примером „портрета настроения" может служить портрет графини фон Гумбольдт работы Вильгельма Шадова. Но этот портрет — скорее идеальный образ романтической Лю-цинды, чем портрет живой индивидуальности. Не в силах передать в самой фигуре весь строй человеческих чувств, немецкий мастер перегружает портрет атрибутами. Кипренский нашел задушевность, не уводя своих героинь из реальной жизни.
В мастерстве портретного рисунка Энгру принадлежит пальма первенства. Но даже в самых интимных портретах французского мастера, как, например, в карандашном рисунке его жены, есть доля сдержанности и замкнутости, которая составляет существенную черту всех его портретных образов. Из тонких, как паутинки, и как бы небрежно набросанных линий возникают живые и выразительные лица. Они то приветливо улыбаются, то внимательно всматриваются, но во взглядах их всегда есть что-то недоверчивое и настороженное. Даже в тех случаях, когда можно поверить их природному добродушию и богатству внутренней жизни, хочется думать, что перед их глазами та „человеческая комедия", в которой побеждает тот, кто умеет прятать порывы души.
КОНЕЧНО, МЫ ТОГО ЖЕ КОРНЯ, ТОЙ ЖЕ ЗЕМЛИ-КОРМИЛИЦЫ ДЕТИ, С ТОЙ ЖЕ САМОЙ РОДОВОЙ ПАМЯТЬЮ. НАС И ПОТОМ ПЫТАЛИСЬ УЧИТЬ: ЧЕЛОВЕК - ЭТО ЗВУЧИТ ГОРДО, КАЖДЫЙ - КУЗНЕЦ СВОЕГО СЧАСТЬЯ. ТОЛЬКО ВОТ НЕ ОЧЕНЬ МЫ ОГОНЬ В ГОРНЕ РАЗДУЛИ, ЧТОБЫ СЧАСТЬЕ НАСТОЯЩЕЕ ВЫКОВАТЬ. НЕ ЗНАЮ, В ЧЁМ ПРИЧИНА. МОЖЕТ, ЖАЛЕЛИ НАС ОЧЕНЬ РОДИТЕЛИ, А ИХ, В СВОЮ ОЧЕРЕДЬ, СВОИ. ЛУЧШИЙ КУСОК ПОДКЛАДЫВАЛИ, ОТ РАБОТ-ХЛОПОТ ОБЕРЕГАЛИ...ВОТ И РАЗЛЕНИЛИСЬ, И ТРУДИТЬСЯ РАЗУЧИЛИСЬ, И ОТ ЗАПОВЕДЕЙ НРАВСТВЕННЫХ ОТОШЛИ, И СТАЛИ ПРЕВРАЩАТЬСЯ В ИВАНОВ, РОДСТВА НЕ ПОМНЯЩИХ. НО, КАК И В ЛЮБОЙ СТАРОЙ СКАЗКЕ, ЕСТЬ В ЛЮБОМ ПОКОЛЕНИИ СВОИ ДОСТОЙНЫЕ ГЕРОИ, СВОИ ИВАНУШКИ, ЧТО ЧЕСТНО ДЕЛО ДЕЛАЮТ СВОЁ И НИКОМУ ЗЛА НЕ ПРИЧИНЯЮТ. ДАВАЙТЕ ВСПОМНИМ СКАЗКУ ПРО ВЕНИК, КОТОРЫЙ , ЕСЛИ ПО ПРУТИКАМ РАЗОБРАТЬ, ЛЕГКО СЛОМАТЬ МОЖНО. ДАВАЙТЕ ВЕРНЁМСЯ К ИСТОКАМ РУССКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА, ДАВАЙТЕ ПОВЕРИМ В ЧУДО И СОТВОРИМ ЕГО.
