Вряд ли когда бушевали в Сибири такие пожары, как в 1915 году. Ни одного дождя за два месяца. Тайга вспыхнула в разных местах.
несколько лет, и на месте пожарищ стали появляться пасеки.Медосборы рекордные: по три бочки с гектара. И всем этим медовым благоденствием люди были обязаны одному растению - Иван-Чаю. Прямые, как хлыст, в рост человека. Узкие ивоподобные листья.Семена деревьев тут отлично прорастают, но без света гибнут, но если поднимутся сосны, то он зачахнет.
Пчеловоды с болью наблюдают это, кто похитрее, втихомолку пускают новый пожар по старому пожарищу. Они думают, огонь вернет почве ее былое богатство, но на гари меньше древесного хлама. Иван-чай расцветает снова, но не так роскошно, не так обильно, как в первый раз.
В Якутии заметили влечение оленей к иван-чаю. Где цветет
иван-чай, они пасутся охотнее всего.
Это не прихоть копытных, Это Кальциевый голод. В лишайниках на Севере
кальция почти нет.
Вряд ли когда бушевали в Сибири такие пожары, как в 1915 году. Ни одного дождя за два месяца. Тайга вспыхнула в разных местах несколько лет, и на месте пожарищ стали появляться пасеки.Медосборы рекордные: по три бочки с гектара. И всем этим медовым благоденствием люди были обязаны одному растению - Иван-Чаю. Прямые, как хлыст, в рост человека. Узкие ивоподобные листья.Семена деревьев тут отлично прорастают, но без света гибнут, но если поднимутся сосны, то он зачахнет.
Пчеловоды с болью наблюдают это, кто похитрее, втихомолку пускают новый пожар по старому пожарищу. Они думают, огонь вернет почве ее былое богатство, но на гари меньше древесного хлама. Иван-чай расцветает снова, но не так роскошно, не так обильно, как в первый раз.
В Якутии заметили влечение оленей к иван-чаю. Где цветет
иван-чай, они пасутся охотнее всего.
Это не прихоть копытных, Это Кальциевый голод. В лишайниках на Севере
кальция почти нет.
