Сверкающие на солнце капли этого дождя похожи на крупные слезы,а кому же и плакать такими сияющими слезами горя или радости, как не сказочной красавице царевне?
— А что, Гаврила, — заговорила вдруг она, — не женить ли нам его, как ты думаешь? Может, он остепенится. — Отчего же не женить-с! Можно-с, — ответил Гаврила, — и очень даже будет хорошо-с. — Да; только кто за него пойдет? — Конечно-с. А впрочем, как вам будет угодно-с. Всё же он, так сказать, на что-нибудь может быть потребен; из десятка его не выкинешь. — Кажется, ему Татьяна нравится? Гаврила хотел было что-то возразить, да сжал губы. — Да!.. пусть посватает Татьяну, — решила барыня, с удовольствием понюхивая табачок, — слышишь? — Слушаю-с, — произнес Гаврила и удалился.
— Боже мой! — воскликнула она вдруг, — что это за собака? Приживалка, к которой обратилась барыня, заметалась, бедненькая, с тем тоскливым беспокойством, которое обыкновенно овладевает подвластным человеком, когда он еще не знает хорошенько, как ему понять восклицание начальника. — Н... н...е знаю-с, — пробормотала она, — кажется, немого. — Боже мой! — прервала барыня, — да она премиленькая собачка! Велите ее привести. Давно она у него? Как же я это ее не видала до сих пор?.. Велите ее привести. Приживалка тотчас порхнула в переднюю. — Человек, человек! — закричала она, — приведите поскорей Муму! Она в палисаднике. — А ее Муму зовут, — промолвила барыня, — очень хорошее имя. — Ах, очень-с! — возразила приживалка. — Скорей, Степан!
