Если бы я был волшебником…
Быть волшебником, стать им хотя бы на минуту – мечта каждого ребёнка. Можно наколдовать себе сладостей или игрушек, кучу мороженых и пирожных. Можно отправиться в путешествие или сделать так, чтобы никогда не задавали домашние задания. Даже детские писатели описывают мечты моих сверстников. Можно вспомнить такие произведения, как «Цветик -семицветик», «Вовка в тридевятом царстве», «Старик Хоттабыч», «Баранкин, будь человеком» и многие другие. Герои этих повестей и рассказов, в конце концов, понимают, что только труд может творить чудеса.
Но всё-таки я пофантазирую, представлю себя волшебником.
Итак, я волшебник. Что бы я изменил в мире?
В первую очередь я бы сделал так, чтобы все войны закончились и никогда не начинались, чтобы над головами людей было мирное небо, светило ласковое солнце, плыли нежные облака. Достаточно погубленных жизней и слёз осиротевших детей, разрушенных городов и сёл.
Посмотрите вокруг- какая красота нас окружает! Леса, поля, реки, горы, океаны- всё это требует нашей любви и заботы. Я бы сделал так, чтобы леса не выжигались и не вырубались, чтобы полезные ископаемые восстанавливались, чтобы все животные размножались, а браконьеров не было. Я бы взмахнул волшебной палочкой, и не было бы природных катастроф. Они наносят урон хозяйству, забирают человеческие жизни. Это горе. А я не хочу, чтобы у людей было горе. Будьте счастливы, люди!
Если бы я был волшебником, я бы отменил все болезни. Пусть люди живут в радости!
Я бы взмахнул волшебной палочкой и безработица бы исчезла. Ведь все люди должны трудиться на благо своей Родины и чтобы жить достойно. А ещё я бы сделал доступным образование для всех.
По моему волшебству не было бы бездомных. Дом- это наша крепость, это место, куда мы идём со своими радостями и бедами, это место, где нас ждут и любят. Он должен быть у всех. Пусть он будет у всех!
Я бы накормил всех голодных, а детям из детских домов нашёл бы семью.
Я вот сейчас фантазирую, а сам думаю, что кое-что можно сделать и без волшебства. Надо много трудиться, любить, уважать людей, которые живут рядом. Нужно быть гражданином своей страны и неравнодушным жителем планеты Земля. Нужно много учиться. Ведь я не хочу быть волшебником- недоучкой!
Я буду много учиться и работать, и тогда задуманное выполню!
Итак, роман о благородстве, герой романа дворянин," ставший жертвой несправедливости». В благородстве героя нет сомнений, но всё же иногда он изменяет благородству. Когда же это происходит впервые? В главе 4-ой читаем: «- Скажи Кириллу Петровичу, чтоб он поскорее убирался, пока я не велел его выгнать со двора… Пошёл! — Слуга радостно побежал.» Автор ни словом не осудил горячность молодого Дубровского. И мы вполне можем понять его чувства — он поражён состоянием отца: «Больной указал на двор с видом ужаса и гнева.» Но поспешный приказ Дубровского прогнать Троекурова со двора, несёт за собой дурные последствия, и главное из них не обида Троекурова, а то, что слугам было позволено было дерзко вести себя. «Слуга радостно побежал. В этом"радостно» какой-то разгул холопской дерзости. Понять и оправдать Дубровского можно, но посудите сами, прав ли Дубровский?
Дубровский сделался разбойником, благородным разбойником: «нападает не на всякого, а на известных богачей, но и тут делиться с ними, а не грабит дочиста, а в убийствах его никто не обвиняет.»
Но Дубровский сам хорошо понимает, на какой он путь встал. «Никогда злодейство не будет совершено во имя ваше. Вы должны быть чисты даже и в моих преступлениях». Пушкин нигде не даёт никаких оценок поступкам Дубровского (в отличие, кстати, от поступков Троекурова; чего стоит одно только замечание «Таковы были благородные увеселения русского барина!»). Читатель и сам догадается, что злодейства и преступления несовместны с высокою честью. При первом объяснении с Машей Дубровский сказал: «Я понял, что дом, где обитаете вы, священ, что ни единое существо, связанное с вами узами крови, не подлежит моему проклятию. Я отказался от мщения, как от безумства». Но он не отказался от мщения вовсе, продолжая помнить других обидчиков.
«Ночуя в одной комнате с человеком, коего мог он почесть личным своим врагом и одним из главных виновников его бедствия, Дубровский не мог удержаться от искушения. Он знал о существовании сумки и решился ею завладеть». И наше нравственное чувство возмущается тем, что Дубровский поддался искушению, вновь изменив благородству. И опять мы можем и понять и оправдать Дубровского, и автор снова не даёт никаких оценок, но мы не можем согласиться с тем, что этот поступок не соответствует понятию истинной чести.
Обратимся теперь к героине романа. Марья Кирилловна тоже жертва несправедливости. Принуждённая выйти замуж за «ненавистного человека», она тоже ищет выхода. «Брак пугал её как плаха, как могила». «Нет, нет, — повторяла она в отчаянии, — лучше умереть, лучше в монастырь, лучше пойду за Дубровского». Но она не переступает черту, за которой кончается чистая нравственность. Священник произнёс «невозвратимые слова». Современный Пушкину читатель знал эти слова: «Господи Боже наш, славою и честию венчай их».
Интересно, что этот роман Пушкин обрывает почти на той же ноте: «Но я другому отдана». Это высшая точка благородства. Любой другой поступок повлечёт за собой множество несчастий. «Я не хочу быть виною какого-нибудь ужаса», — говорит Маша Дубровскому. Для такого поступка сил нужно гораздо больше, чем для протеста и мести. Ни Онегину, ни Дубровскому не подняться до такой высоты.
Отсюда у меня возникает предположение, что Пушкин именно поэтому и расстаётся со своим героем «в минуту злую для него». Ему с ним как бы больше нечего делать. И поэтому он берётся за другой роман, и даёт ему название, удивляющее многих, «Капитанская дочка», и в этом романе героиню зовут опять почему-то Маша, и главный вопрос — о чести, благородстве и верности. И Пётр Гринёв блестяще разрешает его.
Итак, это моё понимание романа А. С. Пушкина «Дубровский» и его главного героя Дубровского.