Я прекрасно помню свою первую поездку на море. Впервые я окунулся в ласковое теплое море, когда был совсем еще малышом. Пятилетним ребенком я жадно впитывал обрывки фраз о море, услышанные от мамы. Я знал, что маме дали на работе путевки на турбазу и с нетерпением ждал, когда же мы с ней поедем на отдых. Мне очень хотелось поглядеть, какое же оно, это загадочное Черное море.
И наконец, этот долгожданный день отъезда настал. С вечера мама собрала чемоданы, и утром за нами должно было приехать такси, чтобы отвезти нас на автовокзал. Можно было доехать до Анапы и на поезде, но мама предпочла поезду автобус. Она считала, что на автобусе с ребенком ехать будет гораздо комфортней.
Я всю ночь перед отъездом плохо спал, в полудреме метался по своей кровати, часто вскакивал и смотрел в окно. Мне очень хотелось, чтобы быстрее наступило утро. Хорошо, что мама этого не заметила, потому что она, в отличие от меня, всю ночь крепко спала. А то бы она подумала, что я заболел. Тогда мы бы вообще никуда не поехали.
Ехали мы очень долго. Автобус отправился в семь утра, а приехали в Анапу мы только под вечер. Уже в Анапе мы пересели на такси и доехали до нашей турбазы. Всю дорогу я смотрел в окно и любовался красивыми пейзажами.
На пляж в первый день отдыха мама решила не идти, а занялась бытовыми мелочами - сходила к кастелянше за постельным бельем, принесла от завхоза всякую кухонную утварь и тазы, принялась распаковывать чемоданы и разбирать вещи. Я во всем старался маме. Но мне кажется, что я ей больше мешал, чем Уговорить маму идти вечером на пляж мне так и не удалось.
Зато на следующий день мы с мамой с самого утра отправились на море. Я увидел море издалека и поразился его необъятностью. Оно оказалось совсем не черным - вода в море была синяя. Пляж был песчаный и песок слегка обжигал ноги. На пляже было очень много народа. В воде плескались взрослые и дети, на лежаках и полотенцах повсюду лежали люди, на пляже было очень суетно и шумно. Мы с мамой расположились неподалеку от воды.
Всегдашние занятия Троекурова состояли в разъездах около пространных его владений, в продолжительных пирах и в проказах, ежедневно притом изобретаемых и жертвою коих бывал обыкновенно какой-нибудь новый знакомец; хотя и старинные приятели не всегда их избегали за исключением одного Андрея Гаврилова Дубровского. Сей Дубровский, отставной поручик гвардии, был ему ближайшим соседом и владел семидесятью душами. Троекуров, надменный в сношениях с людьми самого высшего звания, уважал Дубровского несмотря на его смиренное состояние. Некогда были они товарищами по службе, и Троекуров знал по опыту нетерпеливость и решительность его характера. Обстоятельства разлучили их надолго. Дубровский с расстроенным состоянием принужден был выйти в отставку и поселиться в остальной своей деревне. Кирила Петрович, узнав о том, предлагал ему свое покровительство, но Дубровский благодарил его и остался беден и независим. Спустя несколько лет Троекуров, отставной генерал-аншеф, приехал в свое поместие, они свиделись и обрадовались друг другу. С тех пор они каждый день бывали вместе, и Кирила Петрович, отроду не удостоивавший никого своим посещением, заезжал запросто в домишко своего старого товарища. Будучи ровесниками, рожденные в одном сословии, воспитанные одинаково, они сходствовали отчасти и в характерах и в наклонностях. В некоторых отношениях и судьба их была одинакова: оба женились по любви, оба скоро овдовели, у обоих оставалось по ребенку. Сын Дубровского воспитывался в Петербурге, дочь Кирила Петровича росла в глазах родителя, и Троекуров часто говаривал Дубровскому: «Слушай, брат, Андрей Гаврилович: коли в твоем Володьке будет путь, так отдам за него Машу; даром что он гол как сокол». Андрей Гаврилович качал головой и отвечал обыкновенно: «Нет, Кирила Петрович: мой Володька не жених Марии Кириловне. Бедному дворянину, каков он, лучше жениться на бедной дворяночке, да быть главою в доме, чем сделаться приказчиком избалованной бабенки»
Итог: умственная деятельность более тонкая и ответственная