Художник стоял, пораженный красотой обнаженного осеннего леса, и словно завороженный разглядывал неподвижные темные деревья. Листва с них уже давно облетела, трава у корней пожелтела и покрылась инеем. На почерневшей влажной коре лежал пластами мокрый снег. Особенно много его было на ветвях, защищенных от холодного пронизывающего ветра. Небольшая поляна, на которой остановился живописец, была пересечена неглубоким оврагом, в глубине которого еще вяло журчал ручеек. Когда порой выглядывало солнце из-за хмурых серых туч, было видно, как блестит небольшой поток и как радостно переливаются снежинки, отраженные в лучах редкого осеннего солнца.
Художник стоял, пораженный красотой обнаженного осеннего леса, и словно завороженный разглядывал неподвижные темные деревья. Листва с них уже давно облетела, трава у корней пожелтела и покрылась инеем. На почерневшей влажной коре лежал пластами мокрый снег. Особенно много его было на ветвях, защищенных от холодного пронизывающего ветра. Небольшая поляна, на которой остановился живописец, была пересечена неглубоким оврагом, в глубине которого еще вяло журчал ручеек. Когда порой выглядывало солнце из-за хмурых серых туч, было видно, как блестит небольшой поток и как радостно переливаются снежинки, отраженные в лучах редкого осеннего солнца.
